Переписывая время

[dabigbang]

Название: Переписывая время
Автор:  Неудачный день
Бета: Ара-Ара
Иллюстраторы:  Mor-Rigan (Арт 1, Арт 1,2),  Morwgh (Арт 2, Арт 3, Арт4)
Категория: слэш
Рейтинг R - NC-17
Жанр: ангст, драма
Персонажи/Пейринг: Каллен/Дориан
Саммари: Старший явился из Чёрного города и заставил весь мир склониться перед собой. Небо разрывают раны, открывающие дорогу демонам, а земля и люди гибнут от красного лириума, прорастающего из них. И в этом умирающем мире альтус смог уговорить красного храмовника найти потерянный амулет и повернуть время вспять.
Предупреждения/примечания: насилие, много смертей (как в каноне)

Глава №1

Ветки, собранные для костра, были влажными, и их не сразу получилось поджечь, да и потом они больше чадили, чем горели. Впрочем, в огне не было никакой надобности: красный лириум согревал изнутри. Они разводили костры по привычке, а ещё для тех из магов, которых Старший оградил от принятия красной отравы, посчитав достаточно ценными. Почти все избранные маги были бывшими тевинтерцами. Ходили слухи, что Старший тоже был родом из Империи. Но мало кто верил в эти слухи — Старший был богом, а у богов нет родины, им принадлежит весь мир.
— Узнаю этот взгляд, капитан. Задумались о смысле бытия?
— Разве вы не должны сейчас спать и набираться сил перед завтрашним марш-броском, господин магистр?
— Альтус, — раздражённо поправил маг, присаживаясь на расстеленный возле костра плащ красного храмовника. — Так близко к разрывам сон скорее вымотает, чем придаст сил. Надоело ночи напролёт отбиваться от кучки озабоченных демонов, которые почему-то уверены, что миска винограда и накачанные торсы заставят меня потерять голову и сказать им «да». А почему вы не спите, капитан? Тоже досаждают демоны?
— У меня бессонница. Побочный эффект от принятия красного лириума.
— Так у вас красные глаза из-за недосыпа? — у мага были серые глаза, оттенка грозового неба. Бывшему храмовнику почти нравилось смотреть в них, потому что это были, чуть ли не первые за последние полгода, глаза человека не светящиеся изнутри красным светом.
— Нет, из-за лириума, — красный храмовник улыбнулся, протягивая руку. — Каллен Резерфорд.
— Дориан Павус, — пальцы мага были унизаны золотыми перстнями, а сама ладонь была прохладной в противовес пылающей жаром кожи Каллена. — О, да вы греете лучше этого загасающего костра, капитан!
— Это из-за лириума.
Павус наклонился вперёд и лукаво улыбнулся.
— Я знаю.
От мага пахло вереском и немного пылью и потом, но не было и намёка на горьковато-кислый дурман лириума. Ни красного. Ни синего. В последнее время сложно было встретить человека с настолько чистой кровью. И это должно было насторожить: так сильно в новом мире оберегали только ближайшее окружение Старшего.
«Нет», — Каллен мысленно себя одёрнул. — «Старший не стал бы рисковать одним из своих Родоначальников. Скорее всего, этот маг не отец будущих поколений, а просто крайне везучий тевинтерский маг».
— Что думаете о нашем задании, капитан Резерфорд? — маг не спешил вырывать свою ладонь из пальцев Каллена и красный храмовник сам аккуратно отстранился. Встав, он отошёл к своей палатке, но лишь затем, чтобы вернуться с ещё одним плащом и накинуть его на плечи Павуса.
— Ваше обнажённое плечо буквально кричало, что ему холодно. Весьма непрактичный наряд для марш-броска.
Маг склонил голову набок, потёршись щекой о меховой воротник плаща. Глаза у него при этом были чрезвычайно лукавые. Каллен так давно не видел глаз, не переполненных болью, яростью или отчаянием, что сейчас чувствовал себя утопающим, которому наконец-то удалось глотнуть немного спасительного воздуха.
— Так что вы думаете о нашем задании, капитан Резерфорд?
— На всё воля Старшего.
Павус фыркнул, как кот, наступивший в лужу и раздражённо отряхивающий лапу.
— Не смейте включать тупого солдафона, Каллен. Вам не идёт. Или вы боитесь, что я доносчик?
— В моём отряде и так достаточно доносчиков, чтобы подсылать ещё и вас, магистр.
— Альтус. А лучше просто «Дориан». Эти расшаркивание и бесконечные «вы» нагоняют на меня сон, а спать мне нельзя.
— Я мог бы помочь с демонами, если бы вы… ты… взял меня в свой сон.
— Ферелденец, который напрашивается на использование магии. Если до этого я сомневался, то теперь точно уверен — мир сошёл с ума.
— А ведь я ещё храмовник.
— Я заметил, — маг улыбнулся, но затем уже серьёзно уточнил: — или ты намекаешь на то, что был храмовником и до Великого Преображения?
— Служба лжепророчице Андрасте, церковные обеты и ловля магов, сбежавших из Круга. Всё как в героических балладах.
— На моей родине такие рассказы считались страшилками, — Павус встал, кутаясь в плащ Каллена. — Твоя палатка ближе, но в моей явно лучше постель. Пошли, если не передумал насчёт помощи с демонами.
— Что-то мне подсказывает, что ты изначально подсел ко мне для того, чтобы ей заручиться.
— Я не настолько коварен. Просто хотел поговорить с чуть ли не единственным человеком в этом отряде, который всё ещё выглядит как человек, а не как красный лириум на ножках.
— Маги не выглядят как лириум на ножках, а их тут больше одного.
— Ну что тут скажешь, у меня есть слабость к мужчинам в доспехах.
Каллен снова улыбнулся, поймав себя на том, что за этот вечер он улыбался чаще, чем за весь последний год.
Шатёр Павуса был фиолетовым с золотыми узорами и внутри весь устлан коврами, шкурами и подушками. Лишь в углу нашлось место для двух сундуков, на одном из которых сейчас лежало зеркало. Каллен поспешно отвернулся, не желая видеть свою бледную кожу и красные глаза, а ещё черный доспех с пылающим мечом — символ красных храмовников. Павус разлил по серебряным кубкам вино, протянув один Каллену.
— Ты же понимаешь, что это напрасная трата продукта? Вкусовые рецепторы атрофируются у принимающих красный лириум одними из первых.
— Этот вкус ты почувствуешь, — маг отсалютовал своим кубком. — За крепкий сон без демонов.
Резерфорд усмехнулся, делая глоток, и подавился от неожиданности, потому что на языке расцвёл давно забытый вкус антиванского золотистого вина.
— Я же говорил, — Павус выглядел чрезвычайно самодовольным. — Моя последняя разработка. Несколько капель моего особого зелья в любое питьё и можно наслаждаться самыми изысканными вкусами. К сожалению, с твёрдой пищей пока что не получается, но я над этим работаю. Считай это платой за помощь с демонами.
Маг опустился на шкуры, подтягивая к себе поближе подушки. Каллен лёг рядом, решив не снимать доспех. Зрачки в серых глазах Дориана пульсировали в такт дыханию, а ещё он буквально мурлыкал заклинание, усыпляя.

**************

Красный храмовник открыл глаза уже в просторных апартаментах какого-то дворца. Из окон в комнату лился тёплый свет, а небо было чисто-голубым без малейшего намёка на зелень многочисленных разрывов.
— Красивый сон, Дориан.
— Если бы ты знал, как он мне приелся, — маг встал за плечом Каллена, тоже смотря в окно. — Но ты прав, кое-что здесь довольно красиво. Я, например.
Храмовник обернулся, разгадывая Павуса. Чёрное одеяние мужчины стало белого цвета, но в остальном осталось таким же — даже оголённое правое плечо присутствовало. Разве что здесь, во сне, кожа Дориана была более смуглой, как топлёные сливки. А в остальном тот же лукавый блеск серых глаз, идеально уложенная причёска и усы. Разве что на пальцах не осталось ни одного перстня.
— Так и знал, что у тебя голубые глаза.
Каллен вздрогнул, понимая, что потусторонний мир «смыл» с него изменения последних лет. Даже доспех сейчас был старый — лейтенанта-храмовника из Киркволла. Вокруг пахло благовониями и слышалось пение птиц. Дориан вёл его по просторным коридорам, рассказывая о каких-то проделках своих школьных лет, но Каллен просто слушал его голос, не вникая в слова.
— Я настолько скучный собеседник?
— Нет, просто…
— Синее небо и нормальный воздух. Это шокирует и опьяняет, — Павус махнул рукой в сторону бокового коридора и Каллен успел заметить, как лицо с фиолетовыми глазами растворилось в воздухе. — Не забывай, что мы в моём сне. Они только и ждут, когда мы полностью расслабимся. Эти твари умеют подгадывать момент.
Каллен мысленно отвесил себе подзатыльник. Как он умудрился настолько расслабиться? Повёл себя хуже мальчишки-новобранца.
Они ещё немного побродили по коридорам, прежде чем выйти в просторную залу с кушетками и фонтанами. На кушетках лежали красивые полуобнажённые мужчины. Проходя мимо одного из них, Дориан забрал протянутую ему чашу с очищенным виноградом.
— Хочешь?
— Твоё зелье же не срабатывает с твёрдой пищей.
— Это мой сон и мои правила.
Храмовник положил в рот пару виноградин. Ещё до Великого Преобразования он редко позволял себе вкусовые изыски, соблюдая многочисленные религиозные посты, а теперь жалел об этом, утратив навсегда способность наслаждаться вкусом пищи.
— Дориан, как я рад тебя видеть! — быстрым шагом к ним двинулся молодой мужчина с очень коротко подстриженными тёмными волосами, одетый как тевинтерский аристократ.
— А вот это уже слишком, Прелесть, — зло процедил Павус, роняя чашу с виноградом на мраморный пол. На кончиках его пальцев забегали искорки готовой сорваться электрической молнии.
— Дориан, это же я. Феликс, — мужчина протянул ладонь, явно намереваясь погладить мага по щеке, но тот отстранился.
— Каллен, я не смогу ударить эту тварь, когда она выглядит, как… выглядит вот так.
Меч у красного храмовника тоже изменился — не иссиня-чёрный клинок с драконом на рукояти, а серебристо-белый с головой льва. Старое, проверенное в многочисленных схватках оружие. Им было легко перерубить демона Искушения пополам.
— А сейчас повеселимся! — заклятие молнии прорезало залу, раня сразу нескольких вскочивших с кушеток мужчин. Впрочем, они недолго оставались мужчинами. Их тела изогнулись, деформируясь, и уже через пару мгновений альтус и храмовник оказались в окружении крылатых демониц с фиолетовой кожей.
— Ты так ослаб, наш прекрасный Дориан.
— Тебе понадобилась помощь храмовника, маг?
— Тебе больно вспоминать Феликса, наш любимый альтус?
— Ты плохой друг, Дориан.
— Ты неблагодарный сын, Дориан.
— Ты так слаб…
— Придумайте что-нибудь новенькое. Повторяетесь, — во сне магу был не нужен посох, чтобы колдовать, но всё же через пару заклятий длинный посох с тремя изогнутыми чёрными змеями на навершии материализовался в руках Павуса. Каллен встал спиной к Дориану, не чувствуя по этому поводу никакой неуверенности. Такое забытое ощущение. Как давно он позволял кому-либо прикрывать свою спину?
Когти у демониц острее бритвы и режут металлический доспех как бумагу. Каллен знает, что раны исчезнут, как только они проснутся, но это всё равно больно. Впрочем, последние пару лет боль его постоянный спутник, ведь красный лириум, пускает в нём свои корни и лишь вопрос времени, когда кристаллы начнут прорывать кожу, прорастая наружу.
— Мы будем ждать тебя, Дориан! Мы всегда будем ждать тебя здесь, наш прекрасный альтус!
Резерфорд открыл глаза одновременно с Павусом. В ушах ещё звенели истошные вопли демониц, упустивших добычу.
— И так каждую ночь?
— Только если рядом разрывы.
— Сейчас сложно найти место, рядом с которым нет разрывов.
— Парочка таких есть, — Дориан явно не хотел заострять на этом внимания и Каллен решил не настаивать, тем более что несмотря ни на что впервые за месяц чувствовал себя по-настоящему выспавшимся. — Капитан, да ведь ты провёл у меня всю ночь. Уверен, мы положили начало жутким и пикантным слухам.
— Не будет никаких слухов.
— Люди резко перестали любить сплетни?
— Мои люди знают, что сплетничать обо мне чревато, — храмовник встал, невольно бросая взгляд в зеркало — никаких голубых глаз, они снова красные. — Мне понравилось вино. Две бутылки — и я готов приходить в твои сны каждую ночь. Только с одним условием.
— И каким же?
— В следующий раз ты дашь мне время насладиться виноградом.
Дориан засмеялся, снимая с себя плащ Каллена, но, не отдавая его храмовнику, а пряча в один из сундуков.
— Что? У тебя всё равно их два, а я мёрзну ночами.
— Всё тевинтерские маги такие наглые?
— Все, но я особенно, — Дориан уселся возле зеркала, разложив рядом с собой какие-то баночки, расчёски и щётки. Посчитав это более чем непрозрачным намёком, храмовник покинул его шатёр. На востоке уже занимался рассвет и лагерь постепенно просыпался. Маги пока что не вылезли из своих шатров, но храмовники уже чистили и поили лошадей, готовя их к дальней дороге.
— Хорошо провели время, капитан? — храмовник с перекошенным из-за проросшего кристалла лицом пошло усмехнулся, косясь в сторону шатра Дориана. Не сбавляя шага, Каллен обнажил меч и ударил наискосок. Иссиня-чёрный клинок резал плоть подчинённого так же легко как и его серебристо-белый собрат — демонов Искушения.

Глава №2

Это задание красные храмовники получили в непримечательном сером конверте с такой магической защитой, что капитан Резерфорд смог прочитать его лишь оставшись в своём кабинете один и намазав восковую печать письма своей кровью. Приказ был написан мелким, кривоватым почерком Самсона — самого верного и приближенного к Старшему храмовника. Разведка доложила, что близ Редклифа снова начали пропадать храмовники и венатори и что на этот раз это происки не повстанцев, а предателя из магов. Некого Гериона Алексиуса. Был приказ захватить, допросить и доставить в Башню Старшего для ещё одного допроса и последующего суда. Бог нового мира не жаловал предателей и весьма показательно разбирался с ними. Для поимки предателя Старший даже выделил восемь магов и лишь двое из них были со следами красного лириума на лице. В этом деле за милю воняло политикой, а Каллен, еще будучи простым храмовников в Редклифском Круге, уяснил, что обычным воякам лучше держаться от политики подальше.
— И снова мысли о бренности бытия, — Дориан слегка дёрнул поводья и его конь стал идти вровень с жеребцом Резерфорда. На волосах мага, а так же ресницах и усах поблёскивали снежинки. Снег шёл с самого утра, сильно выматывая лошадей и замедляя продвижение. Маги пару раз пытались наколдовать нужную погоду, но после часа затишья снег начинал сыпать в два раза сильнее, как если бы природа пыталась восполнить минуты простоя.
— Никаких мыслей.
— Да неужели? — альтус широко распахнул глаза, деланно удивляясь. Как успел заметить храмовник, Дориан вообще любил театральность в жестах и мимике. Зачастую подобное в людях Резерфорда раздражало, но у Павуса всё смотрелось настолько к месту, что вызывало совсем противоположные чувства.
— Ни за что не поверю, что под этими золотыми кудряшками гуляет ветер.
— Там настоящий ураган.
Маг улыбнулся, пряча улыбку в пушистый воротник не так давно конфискованного у Каллена плаща.
— Дориан, я хотел спросить… — Резерфорд резко оборвал себя и поднял руку раскрытой ладонью вверх, приказывая отряду остановиться. — Нас окружили.
Павус молниеносно выхватил прикреплённый за спиной посох — полностью идентичный тому, что был у него в сновидениях.
— Но, капитан, здесь нико… — один из красных храмовников повернулся к Каллену, но так и не успел договорить свою фразу, получив стрелу в шею.
Резерфорд пришпорил коня, приказывая всем следовать за собой. Сейчас они находились в низине, представляя собой прекрасные мишени. Чтобы дать достойный отпор им нужно выбраться на возвышенность. Вокруг капитана вспыхнуло синее поле магического барьера. Захотелось оглянуться и убедиться, что его накинул Дориан, но храмовник на корню подавил настолько глупый порыв.
— Взять двоих живьём! — прорычал Каллен, натягивая уздечку и заставляя коня остановиться лишь пару метров не добежав до мерцающей в снегу руны огненной ловушки. — Дориан?
— Такие нужно замораживать. Холод не моя специализация, — маг нахмурился, а затем его лицо озарила самодовольная улыбка. Один взмах рукой — и двое ближайших мертвецов резво вскочили на ноги и бросились в ловушку, сгорая, но при этом полностью истощая её. Теперь путь был открыт. Засада в удачном месте помогла неприятелю получить преимущество в первые минуты атаки, но затем красные храмовники и маги выбрались из низины и расклад полностью поменялся. Резерфорд понимал, что если бы не магическая поддержка, то его отряду вполне мог бы наступить конец, ведь пока они поднимались, на них дважды обрушивали камни, которые испепеляли или вымораживали маги. Среди нападавших тоже был маг, точнее магесса. Пожилая, седовласая женщина чем-то напомнившая Винн — целительницу из Ферелденского Круга. Её и ещё троих повстанцев удалось взять живыми. К магессе сразу же применили «иссушение», лишая возможности колдовать.
— Мне нужны лишь двое.
Дориан шумно выдохнул, когда лейтенант-храмовник снёс головы двоим повстанцам. Капли их крови веером разлетелись по снегу, почти касаясь мысков чёрных сапог Павуса. Маг остался стоять на месте, но Каллен был готов поклясться правой рукой, что альтус хотел отступить назад.
— Будьте вы прокляты, — прорычал оставшийся в живых повстанец. У него был изношенный доспех, всклоченная борода и полубезумный взгляд. А ещё по краям его зрачков был красноватый ободок. Мужчина явно был из бывших шахтёров. Заразился лириумом, не принимая, а добывая его.
— Я капитан красных храмовников Каллен Резерфорд и я обещаю, что если вы ответите на мои вопросы, то умрёте быстро и безболезненно. Однако если вам захочется геройствовать, то вас начнут пытать. По очереди. За каждый ответ, который мне не понравится, у вашего товарища будут вырезать кусок плоти и скармливать вам.
— Чудовище, — женщина окинула Каллена ледяным взглядом полным бессильной ярости и презрения. — Можешь резать нас, можешь скормить своим монстрам или сжечь, но мы ничего тебе не скажем.
— Сколько вас? Где расположено ваше убежище? Откуда вы знали о том, что мы пойдём этой дорогой?
Женщина поджала губы, а мужчина презрительно сплюнул кровавую слюну под ноги Каллену. Резерфорд кивнул, и его исполнительный лейтенант достал кинжал и отрезал повстанцу ухо. Сразу же двое храмовников подскочили к женщине: один заламывал ей руки, а второй пытался разжать лезвием зубы, чтобы запихнуть в рот отрезанное ухо.
— Умеете вы испортить аппетит, капитан. Теперь сутки есть точно не смогу, — Дориан поморщился, стягивая с плеч плащ Каллена. — Возвращаю. Боюсь, что меня на него сейчас стошнит.
— Неженка, — усмехнулся кто-то из храмовников и его поддержали нестройным хором смешков.
— Надеюсь, ваш допрос не затянется надолго, капитан. У нашего отряда есть более важное дело и с каждой минутой его удачное завершение становится всё более сомнительным. Как вы собираетесь объяснять Старшему, что упустили предателя, потому что были заняты пытками деревенщины и старухи?
Каллен уловил периферийным зрением движение в воздухе и успел толкнуть альтуса в снег. Кинжал, который метнула разбойница, до этого весьма успешно скрывавшаяся от всех «теневым плащом», пролетел поверх плеча Резерфорда. Женщина разочаровано вскрикнула и бросилась в атаку с пустыми руками. Она явно хотела схватить Павуса за шею. Маг вскинул руку, отбрасывая её в сторону звуковым ударом. Возникшей суматохой воспользовалась старая магесса. Она выхватила меч у ослабившего бдительность храмовника и порезала себе вены. Воздух сразу же задрожал от использования самого мерзкого вида магии — магии крови.
— Малефикар, — Дориан откатился в сторону, избегая столкновения с летящим ему в грудь «каменным кулаком». — Даже в этом гнилом мире вы остаётесь самыми паршивыми тварями.
Магесса засмеялась, сильнее вдавливая лезвие в руку и практически перерубая её напополам. Мужчина-повстанец тоже попытался завладеть оружием, но в этот раз храмовники были начеку и ему перерезали горло раньше, чем он смог помочь своим соратникам. С разбойницей же, оказалось неожиданно сложно справиться. Она ловко уворачивалась от ударов клинков закованных в массивную броню храмовников. От заклинаний магов её успевала защитить магесса.
— Кажется, эти дамы нацелились на тебя, Дориан, — Каллен рывком задвинул Павуса себе за спину, решив, что маг способен бросаться своими заклинаниями и из-за его плеча, но так его шансы дожить до окончания битвы намного выше.
— Могу отметить, что у них великолепный вкус.
Потеряв остатки благоразумия, малефикар призвала на свою защиту демонов отчаяния, которые, подчиняясь воле призвавшей из магессы, практически игнорировали остальных людей, стремясь добраться до Дориана. Их истошные крики и исходящий от них промозглый холод вызывали у Резерфорда глухое раздражение, как паутина, прилипшая к меховому воротнику.
— Раздели их, — обронил храмовник, уверенный, что, несмотря на шум сражения, Павус его услышит. — Ледяная стена подойдёт.
— Я же говорил, холод — не моя специализация, — Дориан ударил концом посоха по земле, оплавляя снег. От его ног к магессе и разбойнице зазмеилась красная трещина, которая взмыла ввысь огнём, отделяя женщин друг от друга.
— Малефикара беру на себя, — Каллен бросился к старухе, творя на ходу «святую кару». Почти забытое умение сорвалось с кончика клинка, когда тот уже пронзил грудь магессы. Та даже не успела охнуть, молча завалившись набок с начавшими стекленеть глазами. Демоны, лишившись привязки к вызвавшему их магу, разлетелись в разные стороны, атакуя теперь не только выжигающего их огнём Павуса.
— Синти! — разбойница бросилась к старухе, но огненная стена не позволила ей приблизиться. Бессильно топнув ногой, женщина поймала взгляд Каллена, а затем её силуэт подёрнулся серой дымкой и стал практически неразличим за магическим пламенем. Времени, которое понадобилось Резерфорду, чтобы оббежать огонь, женщине хватило, чтобы покинуть место схватки.
— В следующий раз её поймаешь, Каллен. Малефикар явно была ей дорога. Теперь она будет мстить.
— Я понял, почему они устроили засаду. Они хотели убить тебя, — храмовник вытер лезвие меча снегом. — Есть догадки?
— Одна.
— Дориан, мне каждое слово из тебя вытягивать?
— А ты отрежь мне ухо и попытайся меня им накормить. Вдруг быстрей дело пойдёт, — когда Павус злится, глаза у него светлеют.
— Отвратительные вещи быстрее развязывают языки, — Резерфорд подозвал к себе своего жеребца и, вскочив в седло, подхватил не успевшего возразить Павуса и усадил перед собой.
— Вот теперь слухов точно не оберёшься, — по тону было непонятно, злится маг, или уже успокоился.
— Я говорил: мои подчинённые не посмеют сплетничать, — держа одной рукой поводья, а второй придерживая Дориана за талию, храмовник направил коня вперёд, подальше от тел повстанцев. — Николас, Гейнар, Рефорд! Обыщите трупы, а затем сожгите! Остальным пройти сто вёрст вперёд и разбить лагерь! Нужно позаботься о раненых… Дориан, ты случайно не целитель?
— Я — некромант. У магов моей специализации крайне плохо обстоит дело с лечением. Могу разве что синяки убрать и зелье сварить, — альтус оглянулся через плечо, хмуря красиво очерченные брови. — Остальные повернули направо.
— Просто хочу тебе кое-что показать… Я был в этих местах, когда ещё служил в Редклифском Круге. Оттуда сбежал один маг. Тот ещё мастер побегов, — Каллен тряхнул головой, прогоняя непрошенные воспоминания, ведь рядом с именем этого мага-беглеца было похоронено в задворках сознание имя ещё одного мага… нет, не вспоминать. — Так вот… наш отряд облазил эти края вдоль и поперек, и я запомнил пару неплохих мест.
— Где-то здесь прячется разбойница, чью подругу ты убил.
— Уверен, она сбежала планировать месть подальше от нас. Если когда и нужно её остерегаться, то не сегодня.
Следующие восемь минут они ехали молча. Каллен пару раз подался вперёд, касаясь кончиком носа волос Дориана. От мага совершенно не пахло лириумом, и эта чистота буквально сводила с ума.
— Пещера. Серьёзно?
— Самое лучшее — внутри, — Резерфорд слез с жеребца, и Павус тоже спрыгнул на землю. — Чувствуешь?
— Влагу? Да. Здесь подземная река? С чего ты взял, что мне это будет… — альтус замолчал, разглядывая представшее его взору озеро с поднимающимся от поверхности белым паром.
— То ли древняя магия, то ли шутка природы, но здесь бьют горячие ключи. Они и нагревают озеро.
Дориан засмеялся.
— А ты умеешь использовать не только «кнут», но и «пряник». Обману, если скажу, что такой вид допроса нравится мне не больше чем пытки, которым ты пытался подвергнуть повстанцев. Так любишь быть в курсе всего, капитан?
— Положение и должность обязывают.
Дориан присел на корточки у кромки берега, опуская ладонь в воду.
— Ты хотел узнать у повстанцев, от кого они получили сведения о нашем маршруте?.. От меня.
Каллен положил ладонь на рукоять меча.
— Не нужно шутить такими вещами, Дориан. Старший жестоко карает предателей.
Павус снял с шеи мутно-белый кулон на цепочке.
— Старая магия. Переговорное устройство. Оно всегда парное. Через него можно связаться с человеком хоть за тысячу миль, а можно выследить его местоположение.
— Второй находится у Гериона Алексиуса? — Каллен протянул руку, и маг вложил ему в ладонь свой амулет. — Связь работает в оба направления? Значит, ты можешь сказать, где находится мятежник?
— Не могу. Он испорчен. Работает только на приём.
— Так почему ты его не выбросил? Сохраняя его, ты подвергаешь всех нас опасности. Сколько ещё засад Алексиус сможет организовать, доподлинно зная наш маршрут?
— Я знаю, что совершил глупость! — Дориан сжал ладони так сильно, что у него побелели костяшки пальцев. — Но я просто не мог избавиться от последнего подарка своего друга! Вот такой я сентиментальный идиот!
Каллен бросил амулет под ноги, а затем наступил на него, кроша в пыль хрупкую конструкцию. Павус отвернулся, не спеша раздеваясь. Одежду он сложил на ближайшем камне, а затем шагнул в воду, погружаясь по пояс. Резерфорд рассматривал широкие плечи и красиво очерченные мускулы. Без одежды Дориан был ещё красивее, чем в ней.

— Не присоединишься, Каллен?
— Не люблю горячую воду.
— Зато любишь наблюдать?
— Если бы ты не хотел, чтобы я смотрел, то сказал бы мне отвернуться.
— А ты бы послушался?
— Я убийца, палач, наркоман, изъеденный красным лириумом, но не насильник. Я понимаю, когда мне говорят «нет». Ты не говоришь.
Павус тихо засмеялся, беря горсть воды в ладони и умывая лицо.
— Почему Алексиус хочет тебя убить?
— Он винит меня в смерти своего сына… Алексиус был моим учителем. Он принял меня в свою семью, а его сын — Феликс — стал мне другом. Единственным. Как маг он был крайне слаб, но зато увлекался математикой и был просто замечательным человеком, — Дориан обернулся, его губы искривила горькая усмешка. — Я не буду изливать тебе душу, храмовник. Ты хотел знать, почему тот отряд пытался меня убить? Теперь знаешь: потому что их послал человек, ненавидящий меня больше всего на свете.
Каллен сел на каменный пол пещеры. Холод от камней он практически не чувствовал — горящий в крови лириум согревал достаточно сильно. А вот вода в озере доставила бы массу неприятных ощущений. Резерфорд уже больше года мог умываться только тёплой или холодной водой.
— Я не подумал о полотенце.
— У меня есть подходящее заклинание, — Павус поморщился, ступая босыми ногами на холодные камни. Один щелчок пальцев и вокруг него вспыхнул рой из огненных искорок, мгновенно высушивая.
— Вишанте каффар! … после озера, кажется, что стало ещё холодней.
— Магистр, подхвативший простуду. У моих подчинённых будет повод позубоскалить.
— Альтус, — Дориан принялся одеваться. Его кожа покрылась мурашками, и он так торопился, что не смог сразу попасть руками в рукава.
— Алексиус уже должен был заметить, что мой амулет разрушен. Теперь он затаится так, что мы вечность будем его искать.
— Не затаится, — Каллен свистнул, подзывая жеребца. — Ты сам сказал, что он ненавидит тебя больше всего на свете. Он сам станет искать нас, чтобы отомстить.
— Ты прав, — на этот раз Павус увернулся, не позволяя храмовнику затащить себя на коня. Он забрался сам, прижавшись грудью к спине Резерфорда. — Нам пора в лагерь. И если ты способен заставить молчать своих подчинённых, то я такой властью над собратьями-магами не обладаю. Хватит давать им повод для сплетен.
— Тебе настолько не всё равно, что они скажут или подумают?
— Не в этом дело.… Считай, что я о твоей безопасности беспокоюсь.
— Ты женат, и твоя жена может превратить меня из ревности в лягушку?
— Жена? — Павус засмеялся. — Нет-нет… Женщины — это…
— Не твоя специализация.
— Можно и так сказать.
— Значит, ревнивый любовник?
— Скажем так, начальник.
— Какое ему дело до того, с кем ты проводишь время?
— Это долгая история, — по тону Павуса было понятно, что он не намерен углубляться в эту тему.
— Ты помнишь, что должен мне вино?
— О вине я никогда не забываю. У меня припрятана бутылочка настоящего тевинтерского и доска с фигурами. Сыграем?
— Сыграем, — Каллен посмотрел на покрытое разрывами небо. За последние пару лет он возненавидел зелёный цвет. Хорошо, что у Дориана серые глаза.
Теперь, когда Павус сидел сзади, Каллен не мог вдыхать его запах, поэтому он не видел смысла растягивать прогулку и пришпорил коня, заставляя того перейти на галоп. Холод не мешал Резерфорду, но он понимал, что разгорячённому после купания в озере Павусу лучше скорее оказаться в тепле шатра с бокалом вина в руке. А уж Каллен составит ему компанию. Правда уже, после того как переговорит с глазу на глаз с остальными магами и убедит их, что сплетничать невежливо, и вообще, сплетни плохо влияют на здоровье и продолжительность жизни.


Глава №3

В лакированном ящике с серебряной защёлкой самая нужная и самая отвратительная в жизни Резерфорда вещь — набор для обработки лириума. Символ его ничтожности и зависимости. Каллен аккуратно соскребает с красного кристалла стружку в пробирку, а затем закрепляет её в штативе и нагревает. Лириум извивается как живой. Впрочем, одна из теорий о лириуме гласит, что он представляет собой некое подобие жизни. Эту необходимую для жизни отраву нужно применять в жидком виде. По консистенции он как кисель. Вот только кисель не выворачивает все внутренности наизнанку, не бежит огнём по пищеводу и венам, не скручивает тело дикой смесью боли, ложного ощущения всемогущества и похоти. Сегодня день выдачи лириума храмовникам. Вначале Каллен позволял подчинённым самим решать, сколько и когда они принимают, но быстро понял, что у многих не хватает выдержки вовремя остановиться, и взял приём лириума под свой контроль. Теперь половина храмовников получала его в четверг, а остальные в воскресенье — каждую неделю на вечерней стоянке перед сном. Давать лириум всем одновременно было бы опасно. Слишком агрессивными и неуравновешенными становились храмовники на ближайшие пять часов после его приёма. А так одна половина отряда могла проконтролировать вторую. Но, несмотря на все предостережения, всё равно случались стычки, драки и изнасилования. Последние — если рядом с храмовниками оказывались мирные жители или провинившиеся маги, которые чем-то насолили начальству из венатори.
Каллен залпом выпил свою порцию лириума, привычно обжигая язык. Пригибающая последнее три дня к земле слабость сразу же исчезла, так же как и изнуряющая, но давно привычная боль. Впрочем, боль ушла не вся, но стала практически незаметна под ворохом нахлынувших ощущений. Каллен аккуратно промыл и насухо вытер набор, прежде чем убрать его в ящик до следующего четверга. Накинув плащ, скорее в силу привычки, а не потому, что он был ему нужен, Резерфорд покинул свою палатку. Остановился он уже схватившись пальцами за полог шатра Дориана. Нет. Слишком опасно. Слишком велик соблазн и ослаблен самоконтроль. Развернувшись, Каллен отправился к импровизированной тренировочной площадке, на которой принявшие сегодня лириум храмовники пытались спустить пар.
— Капитан, — лейтенант отсалютовал Резерфорду мечом, предлагая поединок. — На что спорим сегодня?
— Могу предложить зелье, которое позволит насладиться питьём, как в старые времена. Есть равноценная ставка?
Лейтенант нахмурился, честно пытаясь вспомнить, есть ли у него что-нибудь достаточно ценное.
— К сожалению, — мужчина развёл руками. — Впрочем.… У меня остался набор ароматических масел от той куртизанки, что я таскал с собой те два месяца в Орлее.
— Задница Андрасты, с чего ты решил, что подобное может мне понравиться?
— Не тебе, капитан, — в красных глазах лейтенанта читался более чем прозрачный намёк. — Сделаешь своему магу подарок. Он у тебя такой холёный. Явно привык, чтобы его баловали.
— Знаешь, я убил рядового за подобные намёки.
— Он насмехался, а я завидую. И я не из тех, кто будет обсуждать это с кем-то кроме тебя. Так ставка принята?
— Да, — пока Каллен снимал плащ и регулировал крепления на щите, лейтенант заплёл свои золотисто-рыжие волосы в косу, чтобы они не мешали ему во время поединка. — Отрезал бы ты их, Максвелл.
— В роду Тревелиан всегда носили длинные волосы.
— Однажды ты из-за них лишишься головы.
— Все умирают, капитан, а в нашем случае мы уже наполовину мертвецы.
— Только наполовину? Да ты оптимист, — усмехнулся Резерфорд, обнажая меч. Ему нравилось участвовать в поединках с Тревелианом. Тот был всего лишь новобранцем, когда в мир явился Старший и совершил Великое Преображение. Он чуть не умер в темнице, до последнего не желая добровольно принимать красный лириум, но сдался, когда ему показали заражённых скверной сестёр. Максвелл не был предан Старшему, но он был предан лично Резерфорду, ведь тогда, после первого приёма лириума, именно Каллен взял под своё командование юношу, а затем помог ему найти тех, кто заразил его сестёр.
Клинки звонко столкнулись, и Каллен выбросил руку со щитом вперёд, собираясь ударить лейтенанта в грудь, но тот вовремя отскочил. Они закружили вокруг друг друга как хищные звери. В какой-то момент Резерфорд поймал себя на желании вцепиться зубами в бьющуюся венку на шее Максвелла, и прокусить её. С трудом, но ему удалось задвинуть кровавый порыв в тёмные глубины своей души. Удар, поворот, принять на щит, совершить обманный выпад… Каллен увидел шанс для быстрой победы. Он бросил щит и, схватив освободившейся рукой лейтенанта за косу, дёрнул, прижимая к его горлу меч.
— Моя победа.
— Как всегда великолепный бой, капитан, — Максвелл поморщился, когда, прежде чем отпустить его, Каллен ещё раз больно дёрнул его за волосы.
После поединка с лейтенантом, Резерфорд изрубил в крошево соломенное чучело и обтёрся снегом. В шатёр Дориана он пришёл только когда на небе зажглись звёзды.
— Разведчики доложили, что видели небольшую группу повстанцев в двух днях пути отсюда. Их вёл маг в тевинтерской робе, — Каллен положил на шкуры рядом с Павусом шкатулку с маслами. — Как я и предполагал, оставшись без возможности следить за нами с помощью амулета, предатель решил подобраться поближе.
— Значит, скоро встретимся.
— Ты не выглядишь довольным.
— Он был моим учителем. Заменил мне отца. Был отцом моего друга. Я не хочу видеть, как его будут пытать. И на его казнь смотреть не хочу.
— Тебя никто не заставляет.
Дориан горько засмеялся, покачав головой.
— Это было одним из условий, позволившим мне принять участие в этой операции, а то так бы и торчал до сих пор в библиотеке Башни и… Фаста васс!
— Башня? — Каллен нахмурился, а затем его озарило понимание. — Значит, женщины — не твоя специализация? Странные слова для одного из отцов будущих поколений.
— Это был не мой выбор. Меня должны были запереть в Подземельях и выращивать на мне лириум, потому что я оказался одним из тех максималистов, которые выступали против новоиспечённого бога и его режима. Вот только Старший решил провести вместо этого показательную казнь, но увидел меня и передумал. Ему понравились мои глаза. Он сказал, что желает, чтобы у его последователей были такие же. Знаешь, сколько у меня родилось детей? Триста девять. А сколько унаследовали мой цвет глаз? Сто восемь. Как думаешь, что сделали с «бракованным товаром»?
— Дориан, — Каллен протянул руку, пытаясь погладить мага, но тот хлёстко ударил его по ладони.
— Их пустили на удобрения для лириума! Лириум, вырастающий из младенцев, самый лучший! Знаешь, почему офицеры-храмовники так долго сохраняют человеческий вид? Просто вам поставляют самый лучший лириум! Лириум, выращенный из моих детей!
Резерфорд схватил Павуса за воротник туники и дёрнул его, прижимая к своей груди. Маг попытался вырваться и даже ударил храмовника молнией, но переполненное силой недавно принятого лириума тело справилось с последствиями быстро и он не ослабил хватку.
— Я подошёл к тебе, потому что думал, что демоны убьют тебя в моём сне, — прошептал Дориан, шумно выдыхая в шею Каллену. — Я хотел, чтобы ты умер.
— А я пошёл за тобой, потому что меня повело от твоего запаха. Такого чистого… Считай, квиты, — Каллен поцеловал мага в висок, успокаивающе поглаживая его по спине.

***********************

Столкновение с Герионом Алексиусом произошло через два дня. Рядом с предателем-магом Каллен заметил женщину-разбойницу, сбежавшую от них в прошлый раз. Их взгляды пересеклись, и храмовник был готов поклясться, что физически почувствовал её ненависть. Кем же для неё была убитая старуха? Подруга, родственница или возлюбленная? Уже не важно.
— Будьте готовы к тому, что предатель попытается использовать магию крови. Помните: у нас приказ схватить его живым. Тот, кто убьёт предателя, займёт его место на показательной казни, — Каллен построил свой отряд клином, на острие атаки поставив тех храмовников, которые недавно приняли лириум, а в центр поместил магов, обеспечив им дополнительную защиту. Павус всё рвался вперёд, и Каллену пришлось приставить к нему своего лейтенанта, чтобы тот не позволил альтусу совершить какую-нибудь глупость, поддавшись эмоциям.
Большинство повстанцев были бывшими фермерами и ремесленниками, поэтому не могли похвастаться хорошей военной выучкой. Храмовники буквально смели отряд Алексиуса. И Резерфорд сразу же заподозрил, что что-то не так. Да, предатель одержим жаждой мести, но он не дурак, и не ринулся бы в настолько бессмысленный бой, если бы у него не было припрятано какого-нибудь козыря. Поэтому Каллен старался не вступать в затяжные схватки с повстанцами, продвигаясь ближе к магу.
— Герион Алексиус, если вы сдадитесь, то вам позволят высказаться в свою защиту во время суда.
— Какое щедрое предложение, храмовник! — магистр засмеялся, срывая с шеи наливающийся светом амулет. — Воспользуйся им, когда предстанешь перед судом за дезертирство!
— Нет! — Дориан и не уследивший за ним Максвелл бросились к предателю. Альтус запустил молнией в амулет, а затем всё пропало во вспышке белого света.
— Я приказал тебе следить за ним! — прорычал Резерфорд, как только к нему вернулась способность видеть и слышать.
— Я и следил! — лейтенант стащил с головы шлем, оглядываясь. — Куда все делись?
Каллен тоже снял шлем. Они стояли на каменистом поле с чахлыми деревцами в отдалении. И здесь не было и намёка на их отряд.
— Если судить по всеми любимому нами разрыву в небе, то мы явно не в прошлом. Там небо было бы нормальным. Значит, будущее. Вот только непонятно, на какой срок нас закинуло, — Дориан улыбнулся. — Не волнуйтесь, я смогу вас защитить.
— Капитан, я ему сейчас врежу.
— Я тебе руку сломаю.
— Отлично! Разбирайся сам со своим психованным магистром!
— Я — альтус, — Павус приложил ко лбу ладонь, вглядываясь вдаль. — Нужно найти Алексиуса, если он ещё жив. Или хотя бы амулет.
— Дориан, просто объясни, что произошло.
— Мы с Алексиусом работали над разными забытыми аспектами магии. В том числе и над магией времени, способной забросить в прошлое или будущее. После заражения Феликса учитель пытался изменить прошлое, но амулет не переносил его дальше событий приведших к взрыву на Конклаве. И тогда он начал искать другие пути. Даже связался со Старшим, пока мы с Феликсом пытались вести партизанскую войну.… В общем, он сделал только хуже. Пытаясь спасти сына, он… изменил его. Феликс стал лишь бессловесной оболочкой себя, и я… Смерть для Феликса стала спасением. А Алексиус поклялся мне отомстить… Он воспользовался силой амулета и перебросил нас в будущее. Нам нужно найти амулет и вернуться назад.
— И где мы будем его искать?
— В Башне. Если Алексиуса схватили и казнили, то его вещи сейчас находятся в Хранилище.
— А если он сбежал? — Максвелл нахмурился.
— Будем искать. У нас всё равно нет другого выхода.
— А разве нельзя просто жить здесь?
— Каллен, объясни ты своему наивному лейтенанту, что вы сейчас дезертиры и никто не будет разбираться, по своей воле или из-за заклятий магистра. Вас просто казнят.
— Капитан?
— Дориан прав. Помнишь, как Стенли и Кевина опоили и ограбили гулящие девки? Они пропустили два дня службы и вернулись, как только пришли в себя, вот только им это не помогло. Их казнили как дезертиров.
— Трусики Андрасте! Ненавижу магию!
Каллен накинул свой плащ на плечи Дориану.
— Пошли.
— А твой лейтенант?
— Догонит. Сейчас ему нужно побыть одному, — Резерфорд поймал взгляд Павуса. Если у них ничего не получится с возвращением амулета, придётся оправить Дориана в какое-нибудь безопасное место. Вот только остались ли в этом загнившем мире безопасные места?

Глава №4

Доспехи со знаками отличия капитана и лейтенанта слишком бросались с глаза, поэтому Каллену и Максвеллу пришлось избавиться от них, продав за четверть их настоящей цены какому-то мутному типу в ближайшем городишке. Им удалось выяснить, какой сейчас год. Оказалось, что предатель забросил их в будущее на два года вперёд. Но, оглядываясь вокруг, Резерфорд отгонял от себя ощущение, что прошло как минимум лет двадцать — настолько всё пришло в запустение. Если раньше мир казался умирающим, то сейчас он уже был мёртв и просто догнивал в агонии. Треть встреченных ими людей и эльфов оказались одержимыми, а остальные демонстрировали разную степень заражения лириумом. Даже совсем маленькие дети. В такой обстановке чистая кожа и серые глаза Дориана привлекали излишнее внимание. Поэтому на деньги, вырученные от продажи доспехов, они купили альтусу плащ с капюшоном, полумаску орлейского аристократа и чёрные перчатки. Путь до Башни занял у них почти две недели, и Каллен смог сполна почувствовать разницу между лириумом, который давали офицерам, и который они смогли купить. Такой агонии после принятия лириума у него не было даже в самый первый раз. К тому же, постоянное чувство ярости и возбуждения изматывали не хуже, чем ломающая суставы боль по ночам. Теперь Резерфорд лучше понимал своих подчиненных, для которых каждое принятие лириума заканчивалось кровавыми драками или изнасилованиями. Ему приходилось прилагать вдвое больше усилий, чтобы держать себя в руках и следить при этом за Максвеллом, не оставляя того никогда наедине с Павусом. Хотя и казалось, что лейтенант себя контролирует, рисковать Каллен не хотел.
Они остановились на ночлег в таверне близ Башни. Цены здесь были запредельные, потому что эти места были чуть ли не единственные в новой Империи, где не было многочисленных разрывов, и лириум не рос из земли, отравляя всё вокруг. Зачастую здесь останавливались те, кто шёл в Башню с каким-либо прошением. Также здесь селились офицеры из храмовников и магистры из венатори, которым хотелось обыденных развлечений — таверна совмещала в себе ещё и бордель, где можно было снять на ночь любую служанку или слугу.
— Нам не попасть в Башню без разрешения, — Каллен методично ел мутную кашу. Они с Максвеллом заказали себе самую дешёвую еду, потому что всё равно не различали вкусов и к тому же так они смогли наскрести на нормальный обед для Павуса.
— Это через центральный вход, а есть ещё и служебный, — Дориан улыбнулся самыми кончиками губ и продемонстрировал храмовникам свою ладонь с унизанными перстнями пальцами. Дотрагиваясь до каждого из них, он пояснял. — Пропуск на первый ярус. Разрешение на посещение внутренних двориков. Пропуск в Библиотеку, а эти два — от Западного и Восточного крыла Хранилища.
— Они всё ещё действительны, ведь ты пропал для них на два года?
— Да хоть на сто. Их чаровал Мэддокс — личный помощник Самсона. По приказу Старшего. И они работают только на моей руке. Если их попытается надеть кто-то ещё, то он сожжёт себе руки.
— Сиськи Андрасты, кто ты такой?! — встрепенулся Максвелл, но сразу же вернул всё своё внимание каше под тяжёлым взглядом Каллена.
— Хорошо. Мы окажемся внутри. Есть идеи, как искать амулет?
— Рядом с ним время ощущается по-другому. Мы должны заметить.
— Плохой план. Слишком много зависит от удачи. Ведь нужно учитывать вариант, что амулет был уничтожен два года назад. Или его поместили не в Хранилище, а отдали для экспериментов венатори.
— Можно ещё попросить помощи у духов.
— Никакой магии крови.
— Я не собираюсь использовать магию крови, — Дориан фыркнул. — Магия крови — это прибежище слабых духом. То, что я планирую, всего лишь раздел подзабытой, а вовсе не запретной магии. Духи отличаются от демонов. Они помогают, а не искушают.
Каллен кивнул, всё ещё терзаясь сомнением. Для него разницы между духом и демоном не существовало. Они — мерзость. Они должны быть уничтожены. И если будет нужно, он использует на Дориане «святую кару» и убьёт духа раньше, чем тот попытается что-нибудь сделать его альтусу.

*******************

Дориан обожал принимать ванны и втирать в кожу ароматические масла. Две недели, пока они ночевали под открытым небом или в дешёвых забегаловках, он был лишён потворствования своим маленьким слабостям, но перед проникновением в Башню решил себя побаловать. Каллен не возражал, хотя ему и пришлось заложить из-за этого ростовщику свой кинжал. В конце концов, у него ещё оставались щит и меч. Он отправил Максвелла вниз, а сам встал у двери, подперев её спиной, посчитав, что просто закрыть замок недостаточно.
— Опять наблюдаем, Каллен.
— Тебе это нравится.
Дориан засмеялся. Закрыв глаза, он откинулся на бортик деревянной ванны. Пока он лежал, Резерфорд разглядывал его лицо. Не то чтобы он не успел его выучить до последней чёрточки… Просто ему действительно нравилось смотреть на Дориана.
— Знаешь, когда я служил храмовником в Редклифском Круге, то был влюблён в одну магессу. Может, ты слышал о ней — Серый страж Амелл.
— Героиня Ферелдена? А ты не ищешь лёгких путей.
— Когда я служил в Киркволле, то снова влюбился. В мага-отступника — Гаррета Хоука из рода Амеллов.
— Защитник Киркволла, — Дориан открыл глаза. — Почему ты мне это рассказываешь?
— Просто хотел узнать, род Павус случайно не родня Амеллов?
Альтус нахмурился, а затем в серых глазах промелькнуло искренне изумление.
— Знаешь, это самое запутанное признание, которое ты только мог сказать.
— Просто сейчас мы ещё можем сделать вид, что ты ничего не понял, а я просто рассказывал о своей жизни.
— Иди сюда.
Дориан встал в полный рост, и Каллен подал ему руку, помогая выбраться из ванны. Затем он взял полотенце и вытер Павуса.
— Пошли спать, капитан.
— Мы можем завтра умереть.
— Поэтому нужно набраться сил, чтобы шансы выжить были выше, — Дориан лукаво улыбнулся. — Сегодня в моём сне не будет демонов, и драться не придётся. Но я могу предложить кое-что поинтересней драки.
Они улеглись рядом на узкой кровати. Зрачки в серых глазах Дориана пульсировали в такт дыханию, а ещё он буквально мурлыкал заклинание, усыпляя.
— На этот раз без замка? — Резерфорд огляделся. Они оказались посередине лесной чащи в самый разгар летнего дня.
— Он мне приелся до оскомины, — на Дориане снова белые одежды и нет перстней, а его кожа как топлёные сливки. Маг отстёгивает перевязь с мечом от доспеха Каллена, пока храмовник возится с многочисленными ремешками на его мантии. Было бы намного быстрее, если бы они разделись сами, а не пытались раздеть друг друга, но на это просто не хватает силы воли. Во сне Резерфорд может себя не сдерживать. Здесь у него нет извращённых порывов причинить боль: укусить до крови или засунуть член в рот Павусу так, чтобы слёзы полились из серых глаз. Здесь он освобождён от лириумной ярости, и от этого каждое прикосновение к желанному телу прекрасней вдвойне. Он пропускает сквозь пальцы темные волосы. Гладит мускулистые плечи и спину. Павус тихо смеётся, запрокидывая голову, и Каллен целует его в шею, а затем проводит языком, упиваясь его вкусом и запахом. Во сне Дориан пахнет так же притягательно, как и в реальном мире.
— Голубые глаза тебе подходят больше, чем красные, — произносит альтус, обхватывая ладонями лицо Резерфорда. — Скажи, что завтра у нас всё получится.
— У нас всё получится, Дориан.
— Я тебе верю.
Каллен целует Павуса, мешая ему ещё что-то спросить. Слова только всё портят. Они могут проснуться в любой момент. Их даже может разбудить Максвелл, которому надоест торчать в обеденной комнате наедине с кружкой пива, вкуса которой он всё равно не чувствует. Поэтому Каллен целует и целует, касаясь своим языком языка Дориана и сжимая ладонями его ягодицы. В какой-то момент Павус отстраняется и толкает храмовника ладонями в грудь. Каллен падает, ожидая болезненного столкновения с землёй, но под спиной оказывается мягкая кровать с шёлковой простынёй.
— Мой сон — мои правила, — Дориан усаживается сверху, обхватив бёдра Резерфорда своими ногами. Они оба полностью обнажены, хотя Каллен точно помнит, что раздеться они так и не успели. Он решает, что у секса во сне есть много преимуществ. Когда Павус прижимает к губам храмовника свои пальцы, тот сразу берёт их в рот, посасывая. При этом он, не отрываясь, смотрит в глаза Дориану. Зрачки у мага расширены и в серых глубинах бушует желание. Каллен готов поклясться, что в его собственных глазах отражаются те же страсти. У Павуса тёмные ареолы сосков и Резерфорду хочется поласкать их языком, но его рот занят пальцами мага, поэтому он трогает затвердевшие горошины сосков ладонями. Он гладит Дориана по бокам, сжимает его бёдра до синяков и чувствует, что ему слишком мало. Ему нужно больше.

— Дориан…
— Знаю, — Павус щурится, растягивая себя влажными от слюны храмовника пальцами.
Каллен стонет, когда его член погружается в Дориана. Маг шумно выдыхает и начинает двигаться, опираясь ладонями о пресс Резерфорда. Храмовник пытается схватить Павуса за плечи и перевернуть, подминая под себя, но тот рычит и целует его, прокусывая нижнюю губу. Более чем непрозрачный намёк.
— В следующий раз будет по-моему, — обещает Каллен, слизывая свою кровь с губ Павуса. Внутри Дориана узко. Горячо. Можно только стонать от наслаждения. В его объятьях можно потерять себя. Резерфорд кричит, чувствуя, как Павус сжимается вокруг его члена. Его накрывает оргазм, и он кончает, просыпаясь. Всё тело гудит от пережитого удовольствия, а в штанах липко от спермы. Дориан лежит рядом на боку, положив руку под голову.
— Понравился сон, капитан?
— Более чем.
— Не стыдно?
— За что?
— За ночные поллюции, как у подростка.
— Смешно. Как будто у тебя не тоже самое.
— Кто знает, — Дориан улыбается, но на одно краткое мгновение Каллену чудится в его словах какая-то застаревшая горечь. — Иди, проверь как там твой лейтенант. Может, красные храмовники и не чувствуют вкуса, но напиваться всё равно умудряются, а с похмельем он нам завтра только мешать будет.
Резерфорд вытирается полотенцем под пристальным взглядом Дориана и старается при этом не покраснеть. Почти забытое, но такое приятно чувство смущения. Каллену казалось, что он уже на него не способен. Дориан как будто заново вдохнул в него жизнь. Склеил осколки, которые оставили после себя Амелл, Хоук и лириум.
Глава №5

На рассвете Дориан чертит мелом, взятым у дочки хозяина таверны, пентаграмму на полу их комнаты. Он зажигает в воздухе магические огоньки и читает заклинание. Когда рядом с Павусом материализуется серебристый полупрозрачный силуэт духа, Резерфорд обнажает меч, в любой момент ожидая, что дух попытается навредить его альтусу. Но тот лишь отвечает на вопросы тихим, шелестящим голосом, а затем исчезает. Храмовник всё ещё считает, что вызов духа был рискованной идеей, но зато теперь они знают, где находится нужный им амулет.
Они отправляются в Башню за час до полудня. Каллен сам выбрал это время суток. Оно самое удобное для нападения: ночной караул более бдительный, при свете дня никто не ждёт беды. Тем более что так они могут смешаться с толпой пришедших просить подачек дворян. Они проходят к Башне через неприметную калитку в саду, которая так сильно покрыта магической защитой, что у Резерфорда мурашки бегут по коже. Но Дориан касается её перстнем и калитка открывается. Это так легко, что у Каллена сердце сжимается от дурного предчувствия. Ему не терпится обнажить обмотанный в ткань меч, спрятанный под плащом, но они не просто так переоделись в лорда и прислугу. Поэтому ему остаётся лишь бессильно сжимать кулаки, сохраняя маскировку. Он опускает взгляд в пол, выказывая ложное смирение, когда они попадаются на глаза храмовникам. Пара из них — в лейтенантских доспехах — явно хотят развлечений. Один хватает Максвелла за косу, но второй отрицательно качает головой и восторженно присвистывает, снимая с Дориана маску.
— Я четвёртый сын тейна Марлиуса. И приехал сюда вместе со слугами, как почётный гость, — Павус пренебрежительно морщится, не выходя из роли. Маг явно пытается сохранить их инкогнито как можно дольше, ведь они не прошли и треть пути до Хранилища.
— Ты чище первого снега, сын тейна… Какая у твоего отца просьба к Совету? Я могу замолвить за тебя словечко, если ты будешь сговорчивым, — храмовник стягивает с руки латную перчатку, чтобы дотронуться до щеки Дориана. — Ты ведь понимаешь, о чём я?
— Лари, — второй рыцарь тянет друга в сторону.
— Квентин, от него же совсем не пахнет лириумом.… Не смей врать, что тебе это не нравится.
— И много ты знаешь людей с такой чистой кровью? — храмовник понижает голос, но Каллен всё равно его слышит. — У него серые глаза как у тех детей, что живут в Башне. Развлечения со слугами или мелкими лордами это одно, но если мы тронем одного из возможных «отцов», то наша смерть будет очень медленной. Помнишь, что случилось с Георгом, когда он попытался распустить руки с женщиной, которую Старший включил в список «матерей»?
Храмовник оглядывается на Павуса, и в его рубиново-красных глазах отчётливо видна борьба осторожности с похотью. Однако лейтенантами, даже в этом загнивающем мире, не назначают совсем уж идиотов. Поэтому осторожность побеждает, и храмовники не трогают Дориана. Они даже отпускают Максвелла, хотя одному из них явно понравились его рыжие волосы.
— Если в своём времени встречу этих идиотов, то поломаю им руки, — рычит Максвелл, перебрасывая косу через плечо. — А потом выбью зубы и заставлю…
— Тише. Нас могут услышать, — Дориан снова скрывает маской лицо и оставшийся путь до огромных двухстворчатых дверей, возле которых стоят магические стражи в виде каменных грифонов, готовых убить любого воришку, они доходят без происшествий. Павус мимоходом хлопает одну из оживших статуй по носу, и те лишь поворачивают каменные головы, пропуская их.
— Я думал, что в Хранилище никого не будет, — Каллен невольно хмурится, замечая возле одного из стеллажей женщину в чёрном платье с красными узорами.
— Оно не закрыто от посещений. Старший считает, что избранные должны иметь свободный доступ к научным исследованиям. Это нам на руку. В противном случае амулет был бы под такой защитой и охраной, что нам бы и армия не смогла помочь до него добраться.
Они проходят несколько залов, заполненных стеллажами с артефактами и книгами, пока не находят тот, на который указывал вызванный Дорианом дух. Павус берёт амулет и внимательно рассматривает его. По тому, как напрягаются его плечи, храмовник понимает, что что-то не так.
— Дориан?
— На нём сигнальные чары. Они ждали, что я приду за ним, — маг сжимает амулет в ладони. — Мне нужно время, чтобы отправить нас обратно.
— Значит, будем отбиваться или прятаться, — Каллен хватает Павуса под локоть и практически тащит за собой. — Колдуй.
В прорезях маски серые глаза кажутся более насыщенного цвета. Резерфорд вглядывается в зрачки мага, ища признаки паники, но Дориан спокоен. Он начинает творить заклинание, а Каллен и Максвелл достают мечи, потому что слышат приближающие шаги закованных в броню войнов.
— Дориан! — впереди красных храмовников выступает пожилой мужчина в тёмной мантии и с магическим посохом с рубином на вершине. Павус раздражённо дёргает плечом, продолжая скороговоркой произносить заклинание.
— Тебе не нужно возвращаться назад, сын мой. Старший, в милости своей, не винит тебя в побеге. Он даже согласен помиловать этих храмовников.… Не делай глупостей, сын.
Каллен кидает «иссушение» и заклинание мужчины рассеивается, так и не достигнув Дориана.
— Капитан Резерфорд, не так ли? Вы же понимаете, что вам незачем возвращаться. Вас не объявят дезертиром. Вам даже дадут повышение за возвращение Родоначальника, — мужчина улыбается, но взгляд у него такой, что можно порезаться.
— Я привык не доверять магистрам.
— Но моему сыну вы же поверили.
— А он не магистр, — Каллен улыбнулся. — Он альтус.
— Что ж, я давал вам шанс.… Не вини меня потом в их смерти, Дориан, — мужчина машет рукой, и храмовники обступают их полукругом, тесня к стене. Они не особо спешат нападать, уверенные, что добыча не скроется.
— Ты не сможешь завершить заклинание, сын.
— Ты всегда меня недооценивал, отец, — Дориан бросает амулет, но тот не падает, а зависает в воздухе. Свечение вокруг него усиливается, превращаясь в зелёный вихрь временного портала.
— Что? Как? — пожилой маг подаётся вперёд. — Я лично испортил амулет. Он не должен был сработать! Остановите их! Сейчас же!
Каллен скрещивает клинки с ближайшим храмовником, отступая. Лишь увидев, что Дориан шагнул внутрь, капитан полоснул клинком по лицу одного из особо настырных войнов и бросился к порталу. Толчок.… Перед глазами начинает темнеть. Краем ускользающего сознания он уловил боль в спине. Кто-то напоследок сумел его достать.