Демон

[dabigbang]

Название: Демон
Автор: Мэй_Чен
Бета: Paume
Иллюстратор: ohmydragonlords & Mor-Rigan, Тай~, Oriental_Lady, (Арт 1, Арт 2, Арт 3, Арт 4)
Размер: 17 882 слова
Персонажи/Пейринг: м!Хоук/Фенрис, м!Хоук/Мэрриль, Андерс/Фенрис, намёк на Андерс/м!Хоук, Варрик, Изабела, Авелин, ОМП
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Саммари: Фенрис не может быть свободным с Хоуком. Андерс не может быть свободным со Справедливостью. Но вместе они обретают если не свободу, то хотя бы её подобие. По крайней мере, поначалу им так кажется.
Предупреждения/примечания: Санта-Барбара, дабкон, оригинальные персонажи.
Ссылки на скачивание: txt || epub || docx || fb2 || pdf

1. Андерс

— Прошу вас, господа.
Варрик, стоящий на пороге дома, церемонно поклонился, едва не коснувшись кончиками пальцев пола. Одет он по случаю был в новые рубашку и бриджи и выглядел очень представительно.
— Не стойте же под окнами, как попрошайки, заходите.
Он отступил, пропуская гостей. Широкая спина Хоука на пару секунд закрыла холл от Андерса, и когда он шагнул внутрь и увидел дом, то поневоле остановился, разглядывая чистый пол, покрытый узорной керамической плиткой, цветы в больших вазах и бронзовые канделябры с горящими свечами.
— Ничего себе, — пробормотал Донник, задирая голову и оглядывая нарядный зал. В его представлении жилище беглого раба вряд ли походило на богатый особняк состоятельного человека.
Варрик, с ухмылкой поглядывая на него, жестом попросил Андерса наклониться и трагическим шёпотом сообщил:
— Только между нами, Блондинчик. Вчера к ночи еле закончили, и то он нас выпроваживать начал, так бы и сегодня ещё работали.
Андерс молча кивнул. Он помнил этот дом тёмным, страшным, с выломанными дверьми, замызганными стенами и безжизненными телами на полу в разных комнатах. Сейчас особняк ожил, сейчас он был светлым и — Андерс не мог не признать это — уютным.
— Прошу вас в гостиную, — Варрик улыбался гордой улыбкой, словно дом до последнего кирпича в стене принадлежал ему.

***
Днём раньше в «Висельнике» за кружкой пива он жаловался Хоуку, Андерсу и Изабеле:
— Поначалу он меня с ребятами и пускать не хотел, еле уговорил. Сколько дерьма мои парни выгребают, не сосчитать. А в подвале мы пару трупов нашли. Эльф сказал, что это к нему грабители забрались, он прибил их и забыл, что они там лежать остались. А в ночной вазе мои ребята нашли их сердца, можете себе представить?
— Сердца, — мечтательно сказал Хоук. — Моя мама умеет приготовить из бычьих и бараньих сердец блюд десять, а то и больше.
— Напомни, чтобы я отказался от званого ужина, когда пригласишь, — пробормотал Варрик со вздохом.
Изабела передёрнула плечами и наморщила нос.
— Гадость какая. И всё-таки, зачем так стараться ради этого стражника, и почему я не могу пойти с вами?
Варрик отпил из кружки, полной тёмного горького пива, облизал пену с верхней губы и лишь тогда ответил:
— Слышала поговорку, что женатый мужчина — мужчина лишь наполовину? Этот стражник, дорогая моя — не просто стражник. Теперь это часть нашей любимой Авелин. В случае замужней женщины правило половины тоже верно.
Изабела фыркнула, потревожив пенную шапку в собственной кружке.
— Умоляю тебя. Если окажется, что эта рыжая дылда тайком бреется и у неё член с локоть длиной, я не удивлюсь.
— Бреется — не бреется, не в этом суть. У неё теперь муж, а это человек, который имеет на неё куда больше влияния, чем мы все, вместе взятые. Сколько бы мы с нашей Авелин ни пережили вместе, всё это перечёркивается его мужской… — Варрик махнул рукой, — статью. Природой. Ну, вы поняли. А мне слишком дорога наша Авелин… и её пост начальника стражи, чтобы пускать всё на самотёк. Надо расположить к себе этого сира Суровые Бакенбарды, сразу показать ему, что мы неплохие ребята, свои в доску. Даже если не выгорит и он окажется дерьмом, мы хотя бы поймём это с самого начала.
— Ладно, в этом есть смысл, — нехотя признала Изабела. Покусала нижнюю губу, полную и яркую, и спросила снова: — И всё-таки, Варрик, почему…
— …я не хочу, чтобы ты шла с нами на вечер игры в алмазный ромб? Ты слишком много жульничаешь, а у меня в последнее время проблемы с деньгами.
Изабела рассмеялась, но Варрик остался серьёзным.
— Потому что я с трудом уговорил эльфа на это. Ты не поверишь, но, кажется, его ужасает сама мысль, что в его доме будет много народу и придётся изображать из себя радушного хозяина. А если ещё и ты будешь поблизости со своими: «А дай потрогать твои татуировки», «А какие на тебе сегодня подштанники?», «А давай оставим гостей и займёмся любовью в твоей кладовке!», — парень совсем замкнётся в себе.
— Ты предлагала ему заняться любовью в кладовке? — с интересом спросил Хоук.
Изабела с досадой махнула на него рукой; Варрик продолжал:
— Да и сам сэр Бакенбарды будет чувствовать себя более уверенно в мужской компании. Прости уж, Ривейни, но в другой раз. На кон поставлено слишком многое.
— Звучит разумно, — сказал Хоук.
Изабела разом осушила свою кружку, звонко поставила её на столешницу и произнесла с усмешкой:
— Вот так новость. Мужчине-стражнику теперь приятнее провести вечер не с красивой женщиной, а в компании одержимого мага, гнома-пройдохи и беглого раба-эльфа. Ну что ты на меня так смотришь? — обратилась она к Андерсу. — Я всего лишь называю вещи своими именами.

***
Разумеется, Варрик не просто переживал за удобное знакомство. Зная его, Андерс готов был поклясться, что дело тут было не только в завязывании полезной дружбы. Возможно, отчасти посиделки устраивались и ради самого Фенриса, тевинтерского дикаря, который засел в своём доме, как раненый дикий зверь, забившийся глубоко в нору. И выбирался оттуда изредка и лишь по просьбе Хоука, а в последнее время и вовсе почти перестал — к радости Андерса.
И вот теперь Варрик хотел растормошить Фенриса, навязав ему гостей и роль радушного хозяина. Андерс и пальцем бы не шевельнул, чтобы помочь ему, но Варрик умел быть убедительным, а ещё настойчивым и даже назойливым — так Андерс и оказался в этой странной компании в этом непривычно опрятном и светлом особняке.
Хозяин дома встречал их на верху лестницы, невысокий и совсем тощий без своих доспехов. Андерс не поверил глазам — Фенрис улыбался гостям.
— Ущипни-ка меня, Блондинчик, неужто у нашего угрюмого эльфа на лице улыбка? — пробормотал Варрик, толкнув его локтём.
— Ему просто свело челюсти, — отозвался Андерс вполголоса.
— Тише вы оба, — прошептал Хоук и добавил уже громче: — Доброго вечера тебе, Фенрис!
— Доброго вечера… сэр, — произнёс с достоинством Донник.
Даже улыбающийся, Фенрис выглядел приятно растерянным и — Андерсу захотелось, чтобы кто-то ущипнул уже его — смущённым.
— Добрый вечер, — неловко сказал он и, развернувшись к гостям спиной, с достоинством удалился.
Донник и Хоук оторопело посмотрели на Варрика. Тот тоже явно опешил, но спустя мгновение замахал руками:
— Хозяин дома приглашает вас следовать за ним, чего встали? Прошу, дорогие гости, прошу всех по лестнице и наверх. Живее, живее, пока хозяин не решил сбежать от нас.

***
…Он проснулся от того, что его бесцеремонно трясли за плечо. Андерс вздрогнул и распахнул глаза.
— Вставай, Блондинчик, нам пора. Если ты, конечно, не хочешь злоупотребить гостеприимством хозяина.
Андерс зевнул, потёр глаза и поднялся.
— А где остальные?
Вечер, который начался довольно нелепо, дальше пошёл на удивление хорошо: они играли в карты, попивали вино, а Фенрис умудрился вежливо предлагать гостям закуски и в общем был довольно мил и обходителен. Андерс удивился бы, если бы не вспомнил, что он был рабом у благородного тевинтерца и наверняка прислуживал ему за столом.
Андерсу в игре не везло, и когда кончились его последние гроши, он устроился в дальнем кресле в углу с бутылкой вина, попивал её, слушал обмен остротами между Варриком и Хоуком, к которым вскоре присоединился и Донник, и ему было так хорошо и уютно, как давно уже не случалось за долгие годы странствий и побегов.
Там он, видимо, и задремал незаметно для себя.
— Давай же, Блондинчик. Останешься наедине с угрюмым эльфом — и куда мы после будем приходить с нашим новым дорогим другом Донником? Вы же здесь всё разнесёте в порыве безудержной страсти, голубки.
Андерс вяло отмахнулся от него и встал, опираясь слабыми со сна руками о подлокотники кресла. С колен на пол соскользнула и покатилась, звеня, пустая бутылка.
Варрик проводил её внимательным взглядом до очага и снова жестом поманил Андерса.
— Вперёд, Блондинчик, ты сможешь. Жду тебя внизу, а то Хоук на пьяную голову начнёт травить своему лучшему другу стражнику истории о наших похождениях. Глядишь, тот сообразит, кто виноват в парочке убийств, над которыми стража думает уже с год или два.
За ним хлопнула дверь, послышались удаляющиеся шаги. Андерс наконец основательно встал на ноги и зевнул. Он так пригрелся в кресле, так хорошо уснул, и даже снилось что-то приятное, ах, проклятый Варрик. Но всё же он прав, пора возвращаться.
Едва Андерс, позёвывая, подумал про себя, почему Варрик сказал: «Останешься тут с эльфом», — как заметил Фенриса в тёплом свете догорающей свечи: он пристроился в другом углу, свернувшись в своём кресле. Взъерошенные волосы свесились набок, и Андерс мог видеть его выпуклые веки и подрагивающие тёмные ресницы.
Фенрис благополучно спал, подобрав под себя ноги и положив щёку на скрещенные на подлокотнике руки. Перед глазами снова встала картинка: Фенрис предлагает поднос тевинтерским господам — тёмным массивным фигурам, - униженно кланяется им. Потом Андерс вспомнил, что Фенрис был телохранителем, а не прислугой, но от прежней картинки уже нельзя было избавиться. Сейчас Фенрис впервые за всё время знакомства с ним казался умиротворённым и почти счастливым.
Андерс уже стоял у двери, когда краем глаза уловил слабый зеленоватый блеск: у изогнутой полированной ножки кресла стояла бутылка с запечатанным горлышком. Хорошее вино из тех, что Андерс так любил в прошлой жизни.
— Блондинчик, — послышался нетерпеливый голос со стороны холла.
И Андерс решился — одним рывком он оказался у кресла Фенриса и схватил бутылку.
Выпрямиться он не успел: на запястье сомкнулись стальные пальцы. Фенрис сидел прямо, держа его за руку, широко раскрытые глаза лихорадочно блестели.
Прежде чем Андерс успел что-то сказать, Фенрис произнёс отрывисто:
— Хоук?
Имя резануло по ушам, Андерс отшатнулся, но хватка была крепкой.
— Хоук, ты вернулся! Я так… — пролепетал Фенрис и осёкся. Взгляд его стал более осмысленным, он моргнул и удивлённо округлил глаза. Наконец он разглядел Андерса и нахмурился. Над верхней губой заблестел пот.
— Ты?.. Ты что делаешь здесь?
— Ты сам пригласил меня с Хоуком и остальными, — прошипел Андерс. — Неужто снова отшибло память?
— Как, я же… — Фенрис на мгновение растерялся и стал похож на себя спящего, беспомощного. Но брови его снова сошлись на переносице, и он спросил злобно: — Но я никого не вижу больше, значит, они ушли. Что же ты здесь забыл?
Андерс оскалился и пальцами свободной руки щёлкнул по бутылке.
— Захотел забрать кое-что себе в утешение за то, что пришлось терпеть тебя весь вечер. У тебя и так его полно в погребе. И я бы уже ушёл, если бы ты не держал меня.
Фенрис опустил взгляд, затем снова посмотрел в глаза Андерсу и с презрительной усмешкой разжал пальцы. Откинулся в кресле и скрестил руки на груди.
— Что же ты стоишь? Ты заслужил награду, маг. Бери её и иди, догоняй Хоука и остальных.
Скажи он что-нибудь мерзкое, Андерс ответил бы ему взаимностью, но тот лишь ухмылялся, не давая повода и возможности выместить на нём злость.
Так и не придумав со сна достойный ответ, Андерс молча развернулся и вышел, слыша лишь стучащий в ушах пульс.
Дорогу домой он запомнил плохо: перед глазами маячила красная пелена, а сквозь частое глухое «бум-бум-бум» в голове то и дело прорывалось: «Хоук?..».
У себя в лечебнице, полулёжа на жёстком матрасе и потягивая густое красное вино, Андерс снова и снова видел широко распахнутые кошачье-зелёные глаза Фенриса, в которых метались блики пламени и странная радость.
«Хоук, ты вернулся!»
А он ведь был уверен, что между ними ничего не было, лишь обычный флирт Хоука с одной стороны и неумение вести себя с другой. Сейчас Хоук и Фенрис держались друг с другом вежливо, но чуть отстранённо, и если бы не это…
Недопитая бутылка полетела в стену, украсив и без того грязную стену новыми потоками. Андерс усмехнулся: такое поведение куда больше пошло бы тевинтерскому дикарю, грубому, несдержанному и недалёкому, закоснелому в своей злости.
Но вот только Хоуку нравился этот дикарь.
Эта мысль отпечаталась в голове Андерса, когда он засыпал — чётко, словно узор на серебряной монете.

***
— Разве можно быть таким неосторожным? Дай Мэрриль тебя осмотреть.
Андерс сидел, полуприкрыв глаза и подставив лицо тёплому солнцу. Весенний ветерок тоже был тёплым и мягким, сквозь шелест листвы слышались далёкие голоса эльфов-долийцев. А прямо рядом с ним выясняли отношения Хоук и Фенрис.
Хоук сжал плечи Фенриса так, что тот болезненно поморщился. Он редко повышал голос, и редко когда можно было увидеть на его лице такую тревогу. Фенрис вскинул руки, освобождаясь, и огрызнулся:
— Не трогай меня. Что нашло на тебя, Хоук? Я не лезу к тебе советами, как вести бой, с чего бы ты вдруг стал указывать мне?
Хоук отступил, опустил руки. Он выглядел побеждённым, словно не сам только что прикончил решающим ударом огромную хищную дрянь, засевшую в пещере под Расколотой горой.
— Прости меня, — наконец сказал он. — Я испугался за тебя, слишком испугался. Я даже на мгновение решил, что ты умер.
Ветер чуть колыхал листву у входа в пещеру, шевелил вечно взъерошенные волосы Мэрриль, которая заворожённо наблюдала за ссорой.
— Зачем тогда, о Создатель, ты предложил мне пойти с тобой, если считаешь ни на что не годным? Это был не первый мой бой.
Обычно Фенрису хватало совсем чуть-чуть, чтобы выйти из себя, но сейчас он был чересчур взвинчен, словно давно за что-то злился на Хоука и теперь мог наконец излить свой гнев.
— Мы все испугались, — пискнула Мэрриль, и раздражённый Фенрис повернулся к ней.
— А ты не смей защищать меня своим колдовством, ведьма.
— Я не защищала, — пролепетала она с видом ребёнка, которого поймали на шалости.
— Думаешь, я не могу узнать магию или так ослеп, что не видел барьер?
Хоук вскинул руки в умоляющем жесте:
— Фенрис, мы сражаемся вместе, прикрываем друг друга. Она посчитала, что тебе нужна защита…
— И ты считаешь, что мне нужна защита? Давайте не сражаться с монстрами, а оберегать меня от них. Один он, — он ткнул пальцем в Андерса, — не крутится вокруг меня наседкой.
Андерс поднялся с травы, где он сидел, передыхая после боя. Раны после схватки жгло огнём, от громких голосов звенело в ушах, и что самое неприятное — тёмным комом внутри заворочался Справедливость.
— Если ты хочешь, чтобы тебе выпустили кишки, кто я такой, чтобы мешать, — сказал Андерс равнодушно, и это возымело эффект: Фенрис замолчал, удивлённо округлив глаза, а Хоук только руками развёл. Цапаться друг с другом они перестали.
— Я погорячился, — наконец сказал Хоук. — Я верю в тебя, просто… я переживаю за вас всех, это ведь я вас тащу то в подземелья Хартии, то к драконам. Пожалуйста, дай нам помочь тебе. Ты сильно ранен? Мэрриль или Андерс полечат тебя.
— Я в порядке, и я ухожу, — устало сказал Фенрис. Он разом растерял боевой задор и теперь стоял, ссутулившись. Любой понял бы, не только маг-целитель, что с ним не всё в порядке. Хоук снова протянул руку, но Фенрис жестом остановил его и побрёл прочь.
— Проводи его, пожалуйста.
Андерс удивлённо повернулся: Хоук глядел на него так просительно, что отказать ему, как бы ни хотелось, было тяжело.
— Но он же сказал, что хочет, чтобы Фенрису выпустили кишки, — сказала Мэрриль. Она со счастливым видом прижималась к Хоуку и, похоже, не слишком-то переживала из-за подобной перспективы.
Тот рассмеялся:
— Да мало ли что Андерс и Фенрис болтают. Уверен, в душе они друг от друга без ума. По крайней мере, — быстро добавил он, когда Андерс изменился в лице, — наш дорогой Андерс не бросит боевого товарища. Ну же, — почти умоляюще сказал он, — сейчас он отчего-то зол на меня и не позволит помочь. Просто пусть он дойдёт до города — и всё.
Андерс покачал головой. Хоук сам всегда готов был прийти на помощь, и сейчас он просил не о самом большом одолжении.
Не говоря ни слова, он развернулся и поспешил по горной тропе вслед за Фенрисом, который, несмотря на своё состояние, ушёл уже довольно далеко.
Андерс держался на расстоянии, но Фенрис, казалось, и не замечал его. Он брёл, стараясь держаться прямо, но уже в городе, около Клоаки, стал двигаться медленнее, пару раз даже останавливался и, опираясь о стену ближайшего дома, отдыхал. Состояние его явно было тяжелее, чем казалось поначалу. Андерс только покачал головой: вот же гордый и тупой упрямец, вылечи его Мэрриль сразу после боя, не мучился бы так.
Мэрриль… Они с Хоуком так и остались вдвоем, отправив Андерса приглядеть за этим невыносимым эльфом. Если подумать, отстранённо рассуждал Андерс, глядя на Фенриса, который упорно продолжал идти на подгибающихся ногах, то Мэрриль раньше так не вешалась на Хоука, а если что-то подобное себе позволяла, он со смехом высвобождался и переводил все в шутку. Теперь же он сам обнимает её в ответ. Между ними что-то есть, но как тогда понять слова Фенриса месяц назад? С тех пор Андерс ещё несколько раз был у Фенриса вместе с той же компанией, но уже не пил и старался не находиться с ним наедине, хотя так и подмывало хоть раз поругаться всласть, без свидетелей, которые постоянно пытались их развести.
— Ты ещё долго будешь за мной идти?
Андерс вскинул голову: Фенрис стоял в узком проулке Клоаки спиной к нему, опираясь рукой о щербатую кирпичную стену.
— Хоук попросил проследить, чтобы ты добрался без происшествий до города, — безучастно сказал Андерс.
Они находились совсем недалеко от лечебницы Андерса, и его распирало желание оставить Фенриса и повернуть домой. Но пусть сначала тот нагрубит, тогда можно будет со спокойной душой послать его подальше и наконец отдохнуть дома.
— Я же сказал ему оставить меня в покое… — пробормотал Фенрис и добавил что-то, чего Андерс не расслышал. — Я… Уходи. Твой дом рядом, ступай туда. А я смогу...
— Я обещал, — ровным голосом ответил Андерс. Теперь, когда Фенрис так снисходительно прогонял его, он уже не чувствовал себя уставшим и был полон решимости идти до Верхнего города, до самого дома Фенриса, и закрыть за ним входную дверь.
Кроме того, подумал он со злым весельем, сейчас можно и сократить расстояние между ними.
Фенрис, услышав приближающиеся шаги, обернулся: — под глазами тёмные круги, лицо блестит от пота.
— Не ходи за мной! — хрипло сказал он и сделал жест, будто хотел оттолкнуть. Андерс вскинул посох, даже не задумавшись, на рефлексе, и ткнул Фенриса в грудь.
Тот отшатнулся к стене — и вдруг сполз по ней на землю.
Андерс опустил посох, ощущая дрожь в руках. Он был уверен, что не сотворил никаких заклинаний, да и ударил не так сильно, чтобы Фенрис не выстоял. Но тот теперь полулежал, привалившись к стене и свесив голову на грудь, и, похоже, был без сознания.
Андерс наклонился над ним: так и есть, отключился. Он прошёлся взглядом по телу и замер: из-под бока Фенриса, закрытого воронёной сталью, уже успела натечь небольшая лужица крови. Вот же идиот.
Андерс тяжело оперся о посох, нависнув над телом.
Он развернётся и уйдёт, оставив проклятого эльфа лежать здесь. Тот сам виноват, что дошел до этого, сам отказался от помощи — и, будь он в сознании, не допустил бы, чтобы Андерс подлечил его.
Хоук просил лишь, чтобы Фенриса сопроводили до города; Андерс это и сделал, его совесть чиста.
Эльф лежал на земле среди мусора в своём добротном блестящем доспехе. Скоро его найдут и разденут донага, стащат его меч и ножны. Если он немного придёт в себя — порт не так далеко, продадут в рабство, а он, слабый от ран, не сможет сопротивляться. Но, скорее всего, он не выживет, он уже умирает. Тело найдут стражники, и его закопают на кладбище для безымянных
Хоук не осудит, ведь если представить всё так, что Фенрис не слишком ранен, и держись он в самом деле на ногах покрепче — Андерс был бы уже на пути к лечебнице, а он прошёл немного и свалился уже вне поля его зрения. Фенрис не будет больше цепляться к Андерсу, ругать магов и магию, а особняк в Верхнем городе опустеет, пока туда не въедет кто-нибудь благородный. Андерс уже раз помог своему, как он считал, другу Справедливости — и ничего хорошего из этого не вышло, а уж Фенриса другом назвать он не может при всём желании. Значит, и помогать ему глупо и опасно.
Глупо и опасно, повторил внутри него гулкий голос, словно отдаваясь эхом от стенок черепа. Он заслужил смерть, заслужил, проклятый дикарь.
Андерс схватился за голову обеими руками и застонал, выпавший из руки посох глухо ударился о землю; Андерс не понимал, где его мысли, а где — Справедливости, который ненавидел Фенриса куда сильнее него.
Нет, кажется, Справедливость молчал. И тогда Андерс сам всё решил для себя.

***
В помещении лечебницы кто-то находился: не будь у Андерса так заняты руки, он бы приготовил посох на случай, если до него добрались храмовники.
Кое-как, освободив одну руку, он распахнул дверь — и увидел посреди комнаты невысокую фигурку.
— А, это ты, — с облегчением сказал он. — Помоги мне, этот эльф ранен.
Около двух лет назад, вернувшись как-то после очередной встречи с Хоуком, Андерс обнаружил у себя в убежище мальчишку, перепуганного, грязного и окровавленного.
Понемногу он рассказал свою историю: его звали Том, и он состоял в одной банде, был любовником вожака, который держал всю Клоаку и часть Нижнего города. Но на них вдруг напали, перерезали почти всех членов банды, а над Томом долго издевались, и ему чудом удалось бежать.
Андерс подлечил его, приютил на время — и помог наказать виновных. В его новом кругу общения было немало воров и убийц, которых он подлечивал после стычек со стражниками или другими ворами и убийцами, и они с радостью оказали услугу ему. Пусть погибших это не вернуло, но Том мог снова спокойно гулять по Киркволлу.
К Андерсу он очень привязался и не раз пытался отблагодарить его — по-своему, конечно. Раньше Андерс был бы совсем не прочь, но сейчас в его голове поселился Справедливость, который оглушительно возмущался тем, что он желает воспользоваться бедным юношей и что вообще хочет награды за то, что должен делать безвозмездно.
В конце концов Андерс и сам для себя решил, что физическая близость с кем-то, когда за тобой постоянно наблюдают, не лучшая идея. И всё же, когда Том забегал к нему и справлялся о делах, или приносил что-нибудь, нужное для лечения больных — Андерсу приходилось туго.
Юноша не говорил, чем зарабатывал на жизнь, но Андрес подозревал, что он продавал себя. Это выражалось в его манере поведения, голосе, жестах. Он словно привык предлагать себя: невысокий, но ладно сложенный, с миловидным лицом и блестящими чёрными волосами. Изящество черт намекало на то, что в его роду были эльфы, и всё же он выглядел как человек — очень привлекательный человек.
— Что с ним? — затараторил Том, подхватывая Фенриса из ослабевших рук Андерса. — Его ранил кто-то из наших, да? — Под «нашими» он подразумевал бандитов из Клоаки.
— Нет, — выдохнул Андерс, с трудом разгибаясь: ему пришлось буквально нести Фенриса на руках. — Он друг Хоука, мы вместе сражались с одной тварью в пещерах Расколотой Горы, и она его зацепила. Принеси воду, пожалуйста.
— Хоука? — тёмные глаза Тома округлились, он посмотрел на Фенриса едва ли не с восхищением. Хоук был знаменитостью в Киркволле, а Том охотно восхищался всеми сильными и красивыми мужчинами, которых знал.
Вдвоём они уложили Фенриса на замызганную кушетку, и Андерс попытался расстегнуть ремни на доспехе. Безуспешно, руки дрожали от напряжения и усталости.
— Дайте я! — Том ловко расправился с креплениями и приподнял нагрудник. — О, — только и сказал он, кинув взгляд на то, что скрывалось под ним. — О… Андерс, это плохо.
Дело действительно было хуже некуда: чёрная дыра в боку, вокруг — покрасневшая воспалённая кожа.
— Раздевай его, — велел Андерс, снимая пальто, чтобы не запачкать. Лечение поверхностных ран не требовало прикосновений, но здесь надо было узнать, как сильно повреждены внутренние органы. И как только тварь умудрилась его так ранить под доспехом?
— С удовольствием! — откликнулся Том и, хихикнув, добавил: — С удовольствием тебе помогу.
Обнажённый, Фенрис не выглядел тщедушным, несмотря на тонкие руки и плоский живот, мускулы отчётливо выделялись под смуглой кожей.
— Как красиво, — сказал Том, разглядывая татуировки, но поймал ещё один укоризненный взгляд Андерса и, захихикав, подал ему таз с тёплой мыльной водой.
Травма оказалась серьёзной, но, слава Создателю, не смертельной. Спустя час лечения, в течение которого он сумел срастить все раны во внутренних органах, Андерс чувствовал себя совершенно вымотанным, но довольным.
А ещё — возбуждённым. Это всегда случалось, когда Том крутился поблизости, отпуская двусмысленные фразочки и словно ненароком задевая его плечом, рукой, бедром. Похоже, за два года он так и не оставил попыток соблазнить Андерса — а ему всё не хватало духу объяснить, почему он не может ответить взаимностью.
Сейчас мальчик наконец ушёл, давая возможность Андерсу отдохнуть наедине с бессознательным Фенрисом — и Андерс задремал, сидя на кособоком стуле у стены рядом с кушеткой.
Он проснулся от какого-то звука, открыл глаза, заморгал. Похоже, был уже вечер, он проспал часа три. Фенрис… Фенрис всё так же лежал на кушетке, бёдра его прикрывала небрежно наброшенное полотенце. Но вот он шумно вздохнул, и Андерс понял, что его разбудил это звук - дыхание Фенриса.
В сумеречном свете он увидел, как дрогнули ресницы. Андерс с трудом поднялся со стула — он не чувствовал себя отдохнувшим даже после сна, тело болело от неудобной позы — и подошёл глянуть на рану.. Для этого пришлось поднять край ткани, открыв живот и безволосый гладкий пах. Свободной рукой Андерс сотворил на кончиках пальцев слабое пламя. Наклонился, поднёс свет к почти затянувшейся ране, чтобы разглядеть получше, и запястье перехватила чужая рука.
Андерс вздрогнул было, а потом едва не рассмеялся, так это напомнило ему первый вечер в гостях у Фенриса.
Тот смотрел на него сейчас из-под полуприкрытых век, пламя отражалось в выпуклых глазах.
— Что ты делаешь? — спросил Фенрис слабым, но злым голосом.
Андерс с трудом подавил раздражение.
— Я смотрю, всё ли в порядке с твоей раной, которую ты пытался скрыть от нас. И хочу предупредить твои следующие вопросы — ты упал посреди улицы, а я принёс тебя сюда и вылечил. Да, лишь потому, что Хоук просил за тобой присмотреть. Нет, я не собираюсь на тебя нападать, как не собирался и тогда, в твоём доме.
Фенрис медленно разжал пальцы, коснулся раненого бока. Поводил рукой туда-сюда, удивлённо заморгал.
— Я раздел тебя, потому что одежда мешала осмотреть как следует. Твои вещи здесь, в углу. Доспехи тоже.
Он сел, пошатываясь от слабости и опустив голову, волосы полностью закрыли лицо.
— А моё оружие?
— Здесь же, хотя я с трудом дотащил вас вместе, и хотел бросить его.
— Это подарок Хоука, — сказал Фенрис невыразительно. Опёрся о кушетку, встал и выпрямился, смущённо прикрываясь полотенцем.
Подошёл к углу, где были сложены его вещи, протянул руку и поморщился: видимо, ткань не высохла до конца. Он постоял так, словно задумался, и вдруг сказал, полуобернувшись:
— Ты мне помог, вылечил меня.
— Не благодари, — огрызнулся Андерс. — Я же сказал, это Хоук меня попросил присмотреть за тобой.
Фенрис коротко кивнул и стал одеваться. Слабый свет мазками обрисовывал его тело, лириумные узоры чуть светились в темноте. Закончив, он пристроил меч за спиной и молча направился к двери.
— Попробуй пережить то, что маг спас тебя, — бросил ему в спину Андерс. Фенрис остановился.
— Меня спас Хоук, ты сам сказал, — ровно ответил он.
Похоже, ему не хотелось ссориться с тем, кому он был обязан жизнью, но Андерс, уставший, злой и, — о, трусики Андрасте,! — перевозбуждённый, не мог отпустить его просто так.
— Но ты-то знаешь, что это я останавливал кровь и сращивал заново твои кишки. И уходишь, будто делаешь мне одолжение.
К его злой радости, Фенрис медленно повернулся. В полутьме сложно было разглядеть его лицо, но узоры под кожей засветились чуть ярче.
— Так тебе всё-таки нужна благодарность, — сказал Фенрис и шагнул вперёд. — И чего же ты на самом деле хочешь?
Андерс усмехнулся: ему выпала редкая возможность причинить непрошибаемому тевинтерскому дикарю настоящую боль. Сама эта мысль была приятной.
— А как ты благодарил своего Данариуса? — спросил он. — Что делал, когда он тебя кормил, когда разрешал передохнуть после тяжелого дня?
Голубоватые линии на теле вспыхнули так ярко, что фигура самого Фенриса смазалась. Или это произошло потому, что он слишком быстро двигался — только что стоял у двери, а вот уже оказался вплотную к Андерсу, схватил за горло и сшиб с ног.
— У меня припасено для него кое-что за все эти годы, за всё то время, что я пробыл с ним — и за те годы, что я провёл в бегах, когда не знал ни дня покоя. Вот только вряд ли тебе это понравится… маг.
Руки Андерса он прижал к полу острыми коленями, не давая ему возможность сотворить заклинание, а сам уселся на его бёдра.
Наверное, стоило бы испугаться, но Андерса словно окатило волной горячего воздуха. Кровь прилила к паху, перед глазами промелькнули сотни безумных и сводящих с ума воспоминаний о временах, когда он не отказывал себе в любви красивых женщин и мужчин.
— Так что, мне поблагодарить тебя? — зло спросил Фенрис, сжимая его горло так, что перехватило дыхание. — Пожалуй, это стоило сделать уже давно, но Хоук бы расстроился…
Андерс попробовал шевельнуться, заелозил под телом Фенриса, который в ответ попытался удержаться на нём — и шумно выдохнул, прикрыв глаза. Злое выражение на Фенриса сменилось растерянностью. Он посмотрел вниз, подскочил, отпустив Андерса, и спросил ошарашенно:
— Что это?
Андерс не смог сдержать смеха. Слишком долгое воздержание сводило с ума, не будь он наполовину не-собой, точно свихнулся бы. Сейчас оно сыграло злую шутку — обнажённое тело перед глазами полдня, физический контакт, трение плоти о плоть — ему хватило совсем немного, чтобы излиться прямо в штаны, и Фенрис это, похоже, ощутил в полной мере.
— У меня больше трёх лет никого не было, и ты мне здорово помог, — сказал он, по-прежнему смеясь. — Или же меня возбудили твои угрозы.
Фенрис брезгливо вздрогнул, лицо его перекосило.
— Ты!.. — злобно начал он, остановился, облизал губы и добавил тихо и устало: — Ты… Надеюсь, мы в расчёте.
Когда его шаги стихли за стеной лечебницы, Андерс со стоном сел. Стоило переодеться и умыться после пережитого за день, но его ноги дрожали. В штанах было мокро и тепло, и против воли он снова вспоминал прижимающегося к нему Фенриса, трение возбуждённого члена о его пах. Вспоминал обнажённое тело, смуглую кожу, которую расчерчивали бледные, чуть вспухшие линии лириумных татуировок.
Он не чувствовал стыда за произошедшее, наоборот, странную расслабленность. Справедливость внутри молчал — то ли проявил неведомую доселе деликатность, то ли решил не комментировать. И это тоже было неплохо, в конце концов, в случившемся не было вины самого Андерса, всё произошло против его воли. И всё же…
Он представил себе смуглую руку Фенриса, обхватывающую его член, и обнажённого Фенриса, стоящего на коленях перед ним. Помотал головой, отгоняя видения, но низ живота снова наливался жаром.
Раньше в подобных фантазиях участвовали Хоук, Изабела, случайные пациенты Андерса с более-менее привлекательными лицами и даже Том, его случайный помощник. Но сейчас картины были такими яркими, что Андерс застонал, схватившись за голову. Только этого ему и не хватало.

2. Фенрис
Когда Варрик объявил, что следующим вечером придёт с друзьями перекинуться в картишки, Фенрис решил было, что он издевается.
Ему хватило Хоука с его удушливой заботой, жадным взглядом и словно прилипшей к нему Мэрриль. Хватило Андерса, язвительного и невыносимого, который оказался ещё и извращенцем. Хватило компании и самого Варрика, который становился подчас излишне шумным и навязчивым. Донник был отличным другом, но Фенрис слишком привык к одиночеству, пусть даже оно было иногда мучительным.
И всё же утром назначенного дня он обнаружил себя натирающим полы в ожидании. Рана больше не беспокоила — каким бы ублюдком ни был Андерс, подлечил он действительно на совесть.
Беспокоило Фенриса лишь одно. Раскладывая по вазам фрукты, расставляя натёртые бронзовые подсвечники, он снова вспоминал, как очнулся, лёжа обнажённым на столе, едва прикрытый какой-то заскорузлой тряпкой. Андерс странно смотрел на него тогда. И уж точно не было нормальным то, что когда Фенрис навалился на него, то почувствовал эрекцию, а после и кое-что похуже.
Всё-таки Андерс оказался куда гаже, чем думал о нём сам Фенрис. Неприятно думать, что он мог воспользоваться тем, что Фенрис был без сознания, чтобы разглядывать, трогать…
Они пришли под вечер — сначала через дверь послышался громкий голос Варрика, а после зашёл и он сам с гостями. Так уж выходило, что язык Варрика всегда шествовал на несколько шагов впереди него.
— А я ему говорю: «Уж не знаю, Фенрис, смогу ли, да и у сира Донника, кажется, ночное дежурство, а он мне: «Как же так, ведь вы обещали мне прийти!». И тут так удачно выпало, что и вы, сир Донник, свободны, да и у меня выдался вечерок безделья…
Андерс вёл себя как обычно: задирал свой длинный нос, глядя сквозь Фенриса, постоянно кутался в своё пальто, словно ему было зябко, и старался держаться поближе к Хоуку. Будто и не было между ними ничего несколько дней назад, и Андерс не сознался, что кончил от того, что Фенрис едва не убил его.
Хоук — Хоук тоже вёл себя как обычно. Первым же делом он поинтересовался, не беспокоят ли Фенриса раны и как он добрался до дома.
— Хорошо, — отрезал Фенрис, и Хоук больше не стал спрашивать.
Вечер тёк по привычному руслу: сначала все играли впятером, потом Андерс проиграл свои гроши и уселся в кресло в углу, уткнув нос в какую-то из магических книг, оставшихся после прежнего хозяина дома.
Следующим из игры вышел Донник, он всегда останавливался, едва ставки сильно повышались. В игре остались лишь Хоук, Варрик и Фенрис.
— А как там твоя девочка? — словно между делом поинтересовался Варрик у Хоука.
— Ты о ком? — так же безразлично поинтересовался тот.
— О Маргаритке, конечно. О Мэрриль, друг мой, она в последнее время прямо светится. Что там у вас с ней?
— А, ты об этом, — Хоук рассмеялся, хотя его смех показался Фенрису вымученным. — У нас всё хорошо...
— И насколько же хорошо? Ты смотри, она такой наивный цветочек, Хоук, я же тебе голову за неё оторву.
— Я думаю… что ей пора и выбираться из своего эльфинажа.
Варрик со счастливым возгласом ударил по столу кулаком, заставив вздрогнуть Андерса.
— Давно пора! Да и тебе не помешает женская рука в хозяйстве.
— У меня уже есть мама и служанка, — сказал Хоук мягко, но Варрик перебил его с похабной ухмылкой:
— Сам понимаешь, о чём я.
Фенрис поднялся, рассыпав свои карты по полу. Под удивлёнными взглядами гостей он сказал:
— Я принесу ещё фруктов и вина, — и вышел.
Он спустился по лестнице, прошёл на кухню. Тяжело опёрся на кухонный стол, наклонил голову, стараясь понять, почему ему так дурно. Он сам порвал с Хоуком, давая ему свободу, и теперь не имел права злиться. Мэрриль не стала заменой ему — Хоук не позволил бы себе такого. У него просто было слишком большое сердце, где хватало места многим.
Полуоткрытая дверь за спиной скрипнула, Фенрис обернулся на звук и увидел Андерса на пороге.
— Что тебе нужно? — устало сказал Фенрис. Сейчас ему не хватало лишь злорадства Андерса. Но тот ответил на удивление мирно:
— Меня попросили справиться о том, всё ли с тобой в порядке, тебя нет уже полчаса.
Фенрис удивлённо моргнул: ему казалось, что прошла пара минут.
— Но нужно мне совсем не это, — сказал Андерс и сделал шаг к нему. — Я хочу кое-что проверить. Позволь мне…
Он подошёл совсем близко, как Фенрис к нему в лечебнице, и усмехнулся.
— Тебе тогда ведь тоже этого хотелось?
— Что? — Фенрис уставился на него в удивлении. Одержимый маг окончательно сошёл с ума.
— Ты ведь ни с кем не спишь? — Андерс издал нервный, отрывистый смешок, глаза его блестели как у сумасшедшего. — Это так странно, когда в голове есть кто-то ещё, кто обсуждает с тобой твои поступки, направляет тебя. Отчитывает за что-то, что считает неправильным. Но знаешь… кажется, он не возражает против тебя. Я хочу попробовать...
Говорил он сбивчиво и неразборчиво, и выглядел совершенным безумцем в этот момент. И всё же Фенрис понял смысл его слов.
— Твой демон всё время с тобой? — спросил он.
Андерс кивнул, взгляд его стал мутным, непроницаемым. Он вжал Фенриса в стол, зарылся пальцами в его волосы, обжёг шею дыханием.
Фенрис с трудом оттолкнул его и процедил сквозь зубы:
— Так ему нравится это? Никогда не спал ни с демонами, ни с одержимыми.
Андерс сделал движение, будто хотел снять пальто, но Фенрис заставил его опереться о стол, задрал его одежду, чувствуя не возбуждение — только злость. Злость на Хоука, на сумасшедшего Андерса, на Варрика, который навязал ему эти вечера, этих людей. Ему было сейчас всё равно, на ком выместить гнев - да хоть на Чёрном Жреце.
Андерс охнул, когда Фенрис вошёл в него, вскрикнул громко и болезненно. Кажется, я делаю ему неприятно, подумал Фенрис безучастно, но после нескольких резких толчков двигаться стало легче, и он перестал думать о неудобстве мага.
Андерс никак не возражал, лишь стоял, сжимая края стола, и дышал шумно и болезненно, и эти его мучительные вздохи возбуждали, подталкивали к разрядке. Возможно, излишне быстро, но и он слишком долго не был ни с кем.
Он со вздохом излился внутрь Андерса и отступил, ловя ртом воздух и словно в первый раз чувствуя запахи вокруг: пота, несвежей одежды и семени.
Андерс выпрямился, не глядя на Фенриса, подтянул штаны, зазвенел пряжкой, застёгивая их. Фенрис представил себе, как его сперма течёт по ногам вниз, мешаясь с кровью. Но Андерс, получив желаемое, уже не обращал внимания ни на что. Он поправил пальто, снова собрал в хвост выбившиеся волосы; выглядел он таким спокойным, каким Фенрис ещё его не помнил.
Не оглядываясь, он вышел, тяжело ступая — и вскоре раздались его медленные шаги по лестнице, ведущей наверх.
Когда Андерс вышел, Фенрис ещё какое-то время стоял, переводя дыхание. Теперь, когда наваждение и злость рассеялись, осталась лишь пустота — такая же, как и после объявления Хоука о переезде Мэрриль к нему.
«Надо обмыться», — подумал он, но будто бы говоря это сам себе со стороны. Надо привести в порядок одежду, надо в конце концов взять этот виноград и пару бутылок вина, а то скоро здесь станет тесно от беспокоящихся друзей.
Точно так же отстранённо он наблюдал, как поднимается по лестнице наверх, ставит новую вазу с фруктами и вино на стол. Варрик что-то шутит по поводу его отсутствия, Хоук и Донник смеются — Донник смущённо, зато Хоук во всё горло, — Андерс же забился в своё кресло в тёмном углу, воротник топорщится, делая его похожим на большую растрёпанную птицу, лица из-за тени не видать.
Фенрис быстро отвёл взгляд, сел за стол и сказал:
— Я снова в игре.
Варрик метнул на него острый взгляд, но тут же расплылся в ухмылке.
— Чувствую боевой дух!.. Вот только всё равно ты проиграешь старине Варрику, как эти двое до тебя. А вот Блондинчик совсем пал духом. Правильно, куда ему тягаться с нами…
Против воли Фенрис снова бросил взгляд в сторону Андерса — и по спине его пробежал холодок. Безумный маг почти по нос укутался в своё пальто, перья прикрывали лицо, но на губах можно было разглядеть улыбку.

***
Он услышал крики, ещё когда только подходил к лечебнице, даже не видел её. Ближе голоса стали различимы, и Фенрис услышал грубое:
— Тебе плохо заплатили? Или ты набиваешь цену?
— Да послушайте же, глупые вы люди! — терпеливо сказал Андерс. — Он умирает, он уже почти мёртв, и ничего тут поделать я не могу. Вы должны были сразу отвести его ко мне, а не ждать целую ночь! От ножа в живот ещё никто не излечивался сам.
— Мы слышали, что ты отличный лекарь. Ничего не можешь сделать, да?
— Ничего. Я лекарь, а не Создатель, я не воскрешаю мёртвых.
— Он дышит!
— Он умирает, повторяю вам, лучше не мучайте его…
— Я тебя заставлю мне помочь!
Фенрис надеялся, что заглянет в Клоаку буквально на полчаса, но разговор за дверью лечебницы обещал быть долгим, а если и не долгим, то завершиться мог явно не тем, на что рассчитывал Фенрис. Нарочно громко шлёпая босыми ступнями по полу, он подошёл к двери и рывком распахнул её.
Андерс с рукой, протянутой к посоху, и трое мужчин, окруживших его, замерли на месте. На кушетке, где когда-то лечили самого Фенриса, лежал болезненного вида человек с серым лицом. И одного взгляда было достаточно, чтобы понять — жить ему осталось меньше часа, но его вошедшие в раж товарищи, похоже, не замечали уже ничего.
— Мне нужен он, — сказал Фенрис, кивком указывая на Андерса. — Вы подождёте.
Один из мужчин осклабился:
— Что, остроухий, перепутал район? Это не эльфинаж, это место для людей.
— Я его где-то видел, — с сомнением сказал второй. Судя по голосу, это он только что угрожал Андерсу.
— Да какая разница, вышвырните его, у нас тут срочное дело.
Андерс тяжело вздохнул и закатил глаза, но видно было, что он ощутимо расслабился после появления Фенриса.

Третий мужчина, не вступавший до этого в разговор, направился к Фенрису; он положил руку на эфес меча, привлекая внимание к оружию. Бандит вытаращил глаза:
— Ничего себе, ты где такой ножик достал, остроухий?
— Я вспомнил его, — подал голос второй; он бледнел на глазах. — Это же эльф Хоука. Точно, и узоры на теле у него из лириума. Мне говорили, что он вырывает у живых людей сердца и сразу же ест. И что раньше он работал в Тевинтере у какого-то мага и знает всякие тёмные заклинания.
— Что?! — Фенрис сам шагнул вперёд так стремительно, что ближайший к нему человек отскочил назад. Андерс только махнул им рукой:
— Убирайтесь отсюда живее, если не хотите сдохнуть. И заберите тело товарища — он уже умер. Фенрис, пожалуйста, дай им уйти, — сказал он устало. — Они лишь повторяют чужие слухи, никто из них не хотел тебя обидеть.
Фенрис только крепче сжал рукоять меча. Спустить кому-то слова о том, что он сам творит чёрную магию — неслыханно, и лучший способ опровергнуть это — показать, чего он стоит с одним мечом, безо всякого колдовства. И всё же, убей он сейчас этих перепуганных насмерть ублюдков, не получится сделать то, за чем он пришёл. Он нехотя снова убрал меч за спину и сделал шаг в сторону, пропуская бледных и мокрых от пота бандитов, один из которых тащил на руках мёртвого товарища. Когда-нибудь он найдёт их.
Когда шаги за ними смолкли, Андерс вопросительно приподнял бровь. Выглядел он при этом куда более нормальным, чем вчера вечером, и это радовало.
— «Эльф Хоука», — выплюнул Фенрис.
— И здесь они тоже ничего такого не имели в виду. Я, например, для них — «маг Хоука». Они не считают, что ты раб Хоука или у него на побегушках, просто мы в его команде. Мы — его люди. Но ты же пришёл не для того, чтобы вырвать у кого-нибудь сердце? Твоя рана снова беспокоит, и ты желаешь получить помощь от мага?
— Нет, не моя… То есть… Я… вчера сделал тебе больно, — начал Фенрис, старательно подбирая слова. Это оказалось куда труднее, чем он думал.
— Ничего страшного, некоторые храмовники и порождения тьмы делали мне куда больнее, — спокойно ответил Андерс, пожимая плечами.
— Но я — не они. Я… не должен был. Да, ты меня разозлил вчера, ты вёл себя как помешанный, но это было недостойно с моей стороны.
Андерс ухмыльнулся, теперь улыбка его стала злой. И всё же не такой страшной и безумной.
— Даже по отношению к магу?
— Вот так — недостойно по отношению к кому угодно, — убеждённо сказал Фенрис, не давая втянуть себя в новый спор о магах. — Я был слишком зол… Неважно, почему я так поступил. Я сам считаю, что это низко. Прошу прощения.
Андерс покачал головой и поднял руку, обрывая его речь.
— Кто бы мог подумать, что ты попросишь у меня прощения, — сказал он с усмешкой. — Не волнуйся так, я же говорил тебе, что сам хотел этого. Я три с лишним года — ровно столько, сколько этот дух сидит во мне, — не делал этого. Мне нужна была разрядка, и ты её дал. В конце концов, мы с тобой враги, ты и не обязан был со мной нежничать.
Фенрис почувствовал, как горят его щёки и кончики ушей. Как бы он был рад вовсе сюда не приходить, но чувство вины перед одержимым магом — о Создатель! — не давало ему покоя с ночи и до самого нынешнего вечера.
— Твои раны после того, как я…
— …были не такими и серьёзными. и всё же будущее тебе лучше использовать цветочное тевинтерское масло или даже простое подсолнечное — это уже на твой вкус.
— Мой вкус… — растерянно повторил Фенрис и вдруг уловил общий смысл последних слов. — На будущее?
Андерс опять пожал плечами, только теперь этот простой жест вышел у него по-другому. Он снова напоминал себя из прошлого вечера, но это больше не пугало.
— Сюда сегодня никто не сунется — у меня же тут страшный тевинтерский эльф-малефекар. И тевинтерское цветочное масло. Ты ведь умеешь быть не только грубым, правда? — спросил он, приподнимая бровь.
Фенрис уставился на него, не веря ушам. Он надеялся поставить своим извинением точку в этой истории, а на деле мог увязнуть куда глубже. То, что он чувствовал к Андерсу, было гремучей смесью неприязни, брезгливости, страха — и постыдного возбуждения. Он не мог выкинуть из головы жар его тела, влажную тесноту, чувство удовольствия, которое он почти забыл. Тогда, в полутёмной кухне, во время плотской близости с одержимым магом — ему стало немного легче.
Помедлив, Фенрис отстегнул пояс с мечом и положил на кушетку.

***
— Так вот, ребятки, я всё понимаю, но приказ от наместника — это вам не кунари дразнить.
У Варрика была удивительная способность не хмелеть там, где самый здоровый человек давно бы отправился под стол. Но сейчас глаза его блестели в полутьме «Висельника», крупный нос покраснел, волосы выбились из хвоста на макушке: Варрика пьянила мысль об очень выгодной сделке.
— Я бы и кунари дразнить не стала, — отозвалась скучающим голосом Изабела, обмакнула палец в его пиво и облизнула с дразнящей улыбкой. — Но постой, разве мы и не должны по приказу наместника немного подразнить кунари?
Варрик картинно закатил глаза.
— Ты убиваешь меня, Ривейни, моё сердце не выдерживает твоей красоты.
— Твоё сердце не выдерживает моей логики. Ты уверен, что нам стоит ввязываться в это? Хоук уже высоко поднялся… Хоук? — она повернулась к нему, игриво прикусила палец. Тот изменился в лице. — Хоук, ты уже дал ему своё согласие, верно?
Фенрис вздохнул и придвинул к себе свою кружку с пивом. Он не слишком любил этот напиток, но слушать переругивания и обсуждения предстоящего задания на трезвую голову было утомительно. Он почувствовал на себе чужое внимание и поднял глаза от кружки: Андерс напротив улыбнулся ему.
Он был не слишком-то красив, на взгляд Фенриса — длинный нос, клочковатая щетина, нездоровая кожа и осунувшееся лицо. Но когда улыбался, карие глаза оживали, и под ними собирались мелкие морщинки-лучики — тогда он становился даже ничего. Он криво улыбнулся в ответ — и вздрогнул, когда под столом его ноги коснулась другая.
Тот день, когда Фенрис невольно прогнал из лечебницы Андерса досаждавших тому людей, перетёк в ночь — долгую ночь, когда Фенрис понял, как ему не хватало физической близости всё это время после расставания с Хоуком. Они почти не разговаривали — потому что их разговоры обычно приводили к ссорам, и потому что слова были не нужны. Это было совсем не как с Хоуком, когда, казалось, они соединялись не только телами, но всем своим существом, когда Фенрис почувствовал, что теряет себя в этом единении. Нет, здесь было только плотское удовольствие, здесь они душевно всегда находились порознь, но как же хорошо было потом лежать, чувствуя в голове приятную пустоту.
— Мэрриль с нами? — говорил тем временем Варрик где-то далеко, словно из Тени. — Смотри, нам впятером придётся напрячься, Авелин с собой на такое дело тащить нельзя.
— Нет, — отозвался Хоук, и голос его звучал эхом. — Мэрриль… Как бы сказать, она переезжает, пока обвыкнется на новом месте, пусть отдыхает.
Фенрис представил себе Андерса совершенно голым: с бледной кожей, впалым животом, с лёгкой россыпью веснушек на плечах. Андерс стоит перед ним на четвереньках, обхватывает его член горячими обветренными губами, и сосёт, и лижет, а потом позволяет излиться на себя. На его лоб, щёки и губы падают капли семени, но он не отстраняется, наоборот, подставляет лицо.
— … Фенрис?
Он поднял голову, поймав себя на том, что улыбается своим мыслям. Взглянул на Изабелу: она уставилась на него, приоткрыв рот. Хоук и Варрик, отвлекшись от обсуждения миссии, странно смотрели на него.
— О, Создатель, — пробормотала Изабела, прижимая ладонь ко рту. — Обещаю, я больше не буду звать тебя наверх в номер.
— Я… Что случилось? — пробормотал Фенрис. Неужели он так задумался, что произнёс что-то вслух?
— Да у тебя такой вид, будто ты от меня сейчас кусок откусишь и проглотишь, не прожевав, — Изабела демонстративно отодвинулась от него. — Неужто завёл подружку? А как же с друзьями познакомить?
Фенрис в замешательстве молчал; его спас Варрик, который со смехом погрозил Изабеле пальцем:
— А ты-то нас знакомишь со своими ухажёрами, Ривейни?
— Какие ещё «ухажёры», Варрик? У меня всё так, вечерок скоротать. Я была и буду свободной женщиной, да и вам будто нечем занять себя по вечерам, чем знакомиться со всеми моими...
Андерс прятал улыбку в своей кружке пива, которое он цедил уже час — видно, Справедливость не позволял пить больше. Фенрис отвернулся от него — и натолкнулся на взгляд Хоука. Внимательный, подозрительный, настороженный.
Чувствуя, как в груди, вокруг сердца, разжимается невидимый кулак, Фенрис улыбнулся ему — открыто. С вызовом.

3. Андерс
Вода текла тонкой струйкой между выступающий лопаток, разбрызгивалась из небольшой ржавой ванны на дощатый пол. Андерс повёл плечами, закинул руку за спину.
— И сюда полей.
— Тебя с первого раза не отмыть, — сказал Фенрис, но послушно поднял ковш. Тёплая вода снова полилась на тело, и Андерс закрыл от удовольствия глаза.
Когда он решил помыться перед званым ужином, то не рассчитывал, что Фенрис зайдёт — и уж тем более, что предложит помочь. Это было совершенно не в его характере, хотя сейчас, когда их связывали странные, не совсем понятные даже самому Андерсу отношения, он решил об этом не задумываться — слишком уж хорошо было под струями тёплой воды.
— Значит, я буду мыться столько, сколько нужно. Меня первый раз за долгое время приглашают в знатный дом, — мечтательной сказал он. — Последний раз меня принимали так вместе со Стражем-Командором, когда я сам был Серым Стражем…
— Мой дом тоже знатный, — ухмыльнулся за его спиной Фенрис и мстительно вылил целый ковш воды ему прямо на макушку.
— Твой… — Андерс тряхнул головой, обрызгав Фенриса, сплюнул и, проморгавшись, продолжил: — Твой дом — это дом твоего… бывшего хозяина. Точно так там мог бы жить и я, только это не изменило бы того, что я — маг-отступник. А это — дом действительно знатного человека.
— Это дом Хоука, — заметил Фенрис, зачерпывая новый ковш воды из жестяного ведра рядом с ванной. — А тебя словно на приём к наёмнику приглашают.
— Тебя не Варрик заразил? — рассмеялся Андерс. — Подожди, дай помою голову, потом польёшь.
Фенрис покачал головой, но послушно встал рядом, дожидаясь, пока Андерс куском тёмно-коричневого мыла моет волосы.
— Как же хорошо, — сказал он, когда Фенрис вылил на него последний ковш уже остывшей, прохладной воды. — Теперь я готов.
Тот встал вплотную, так, что обшарпанный край ванной упёрся ему под колени.
— Я ещё не готов.
— Ты хочешь тоже принять ванну? — спросил Андерс с кривой усмешкой, когда Фенрис расстегнул и положил на пол рядом нагрудный доспех. — Нет, постой, кто-нибудь может войти в лечебницу, и…
— Тебя разве не пугало это, когда я тебя мыл?
Перегородка между проходной и крохотной спальней Андерса, которая являлась и его столовой, и ванной комнатой, была хлипкая, тонкая, а нетерпеливые посетители иногда, случалось, заглядывали сразу за неё — не там ли маг-лекарь, не спит ли. Но вечер выдался на удивление спокойный, и он позволил себе расслабиться. Но не настолько же.
— Это не одно и то… — дыхание Андерса прервалось, когда Фенрис, наклонившись, прихватил губами его сосок. — Послушай, нас… нас ждут.
— Но я не готов, — повторил Фенрис, притягивая его к себе.

***
Когда они уже привели себя в порядок, и Андерс, стоя посреди лечебницы, стягивал влажные волосы в хвост, к нему буквально ворвался Том и сходу выпалил:
— Господин Андерс, у меня для вас такая… новость, — закончил он, остановившись и глядя на них с Фенрисом расширившимися глазами. И пусть они оба были одеты, но то ли влажные волосы, то ли какие-то невидимые Андерсу, но понятные мальчику-шлюхе признаки подсказали, что только что случилось между ними.
— Извини, мне нужно уйти, — терпеливо сказал Андерс. — Но можешь сказать мне свою новость.
Том мотнул головой.
— Нет, я… Извините, мне тоже… нужно идти, — пролепетал он, заливаясь краской — удивительное дело при его занятии, — и выскочил наружу, быстрый, как белка.
Фенрис проводил его мрачным взглядом.
— У тебя что-то было с ним? — спросил он брезгливо.
— Нет, разумеется, — резко ответил Андерс. Мокрые пряди забирались под воротник, и это было не очень приятно, но ощущение чистоты отдавалось блаженством во всём теле, и потому он даже почти не рассердился. — Я же говорил тебе, что не спал ни с кем почти три года.
— С тех пор, как ты говорил, прошло время, — заметил Фенрис, когда они уже выходили, и Андерс прикрывал дверь лечебницы. Запирать на замок её не имело смысла — кто хотел бы, забрался, но вот только брать у него было нечего. Кроме того, лечебница находилась под защитой местных банд, так что незадачливый вор скоро пожалел бы о том, что покусился на скудное имущество лекаря Клоаки.
— За кого ты меня принимаешь, — рассмеялся Андерс. — Нет, между нами не было ничего.
— Он смотрел на тебя так, как не смотрят на друга.
— Мало ли на кого мы смотрим, — обронил Андерс. Они спускались по шаткой лестнице, Фенрис чуть впереди него. — Мало ли на кого мы смотрим, — повторил Андерс, глядя ему в спину, — кого хотели бы, но не можем получить.

***
В гостиной Хоуков жарко пылали дрова в камине.
Обстановка здесь была совершенно другой, чем в доме Фенриса — без узорчатой плитки и начищенных подсвечников, но с ощущением уюта и тепла — и дело было вовсе не в огне, около которого Андерс устроился в кресле, любезно предложенном Лиандрой Хоук.
Этот дом был живой, пропитанный любовью и нежностью, пусть Хоук въехал сюда месяца два назад. Здесь хотелось жить — год, два, вечность, — наслаждаясь этим.
Фенрис сидел в соседнем кресле — сгорбившийся, угрюмый и очень уставший на вид, будто на него разом обрушились все переживания прошедших лет. Из-за двери в столовую слышался звон посуды. Похоже, они пришли слишком рано. Похоже, Фенриса угнетала каждая лишняя минута, проведённая в этих стенах.
По словам Хоука, он пригласил ещё Варрика и Авелин с мужем, и даже принца-святошу, но они запаздывали — или должны были прийти вовремя. Изабела также получила приглашение, но отказалась, сославшись на какие-то важные дела. Андерс полагал, что ей претили подобные семейные посиделки, где нельзя отпускать сальные шуточки и приставать к мужчинам.
Громко тявкнул мабари; он лежал у камина и крепко спал, но видел беспокойные сны: глаза под полуприкрытыми веками вращались, огромные лапы непрестанно подергивались.
С лица Фенриса исчезло напряжение, он поднялся с кресла и с лёгкой улыбкой на губах присел на корточки рядом с собакой. Положил ладонь на лобастую голову и успокаивающе произнес что-то на тевене.
— Выходи из Тени, друг, — добавил он со странной почти нежностью, поглаживая мабари.
Андерс отвел взгляд: он не любил собак, особенно таких слюнявых, шумных и бестолковых, как этот. Ещё его смутно раздражало, что Фенрис может вот так расслабленно вести себя при нем. Разве они не враги, и их отношения — всего лишь плотская близость, уступка физическим потребностям? Разве это не отменяет того, что Фенрис ненавидит магов, а Андерс — и есть маг, и между ними не может быть мира, кроме как в постели?
От ласки Фенриса мабари приоткрыл мутные после сна глаза, узнал его, и обрубком хвоста весело забарабанил по полу.
В этот момент одновременно распахнулись двери в столовую и входная; Хоук с белозубой улыбкой встречал гостей. Обнялся с Варриком, Авелин, даже с немного ошалевшим от подобного проявления чувств Андерсом; церемонно поклонился Доннику, Себастьяну и — Фенрису.
— Себастьян, Андерс, сир Донник, как же вышло, что вы ни разу не были у меня дома? — весело спросил он, проводя их в гостиную.
Себастьян ответил с убийственной прямотой:
— Потому что ты не приглашал.
— И то верно, но сейчас-то я вспомню о хороших манерах, — не смутившись, ответил Хоук. — Прошу, рассаживайтесь.
Андерса неприятно царапнуло то, что он не обратился к Фенрису — причиной этому могли быть их натянутые в последнее время отношения, но, скорее всего, Фенрис уже бывал тут прежде.
Они сидели за столом, ломившемся от еды; Андерс и Фенрис находились совсем рядом, соприкасаясь коленями, и Андерс чувствовал его напряжение.
— Говорил ли ты с владычицей Эльтиной? — обратился через стол к Фенрису Себастьян таким покровительственным тоном, что Андерса замутило. Ещё большую дурноту он почувствовал, когда Фенрис, взрывной и невыносимо гордый, послушно ответил:
— Я хотел встретиться с ней, но мне сказали, что она не может уделить мне время. Однако предложили попытать счастья завтра.
— Я устрою вам встречу, — ответил Себастьян, кивая с таким видом, словно был с Эльтиной на короткой ноге. Хотя, если судить по его разговорам, он и был. — Завтра мы сходим к ней вместе — уверен, она поможет и тебе, как помогла многим страждущим.
Андерс почти физически ощутил, как Фенрис расслабляется, как его отпускает. Сам же он едва мог удержаться от смеха. В чём эта старая ханжа могла помочь эльфу, главной проблемой которого было его прошлое? И которому от вечной ненависти к магам помогали, похоже, только хорошие занятия любовью, а добродетельная Эльтина могла предложить ему лишь свои святые мощи: отвисшую грудь и дряблый морщинистый зад.
— А где же Маргаритка? — поинтересовался Варрик, когда служанка разлила гостям вино.
— Скоро придёт, — ответил Хоук, неопределённо махнув рукой. — Она помогала нам готовить и устала, прилегла отдохнуть.
Мэрриль спустилась к гостям лишь спустя полчаса. Одетая в нарядное белое платье, с чистыми, аккуратно уложенными волосами, она походила на орлесианскую куклу.
Фенрис при виде её нахмурился, и Андерсу самому стоило трудов удержаться от недовольной гримасы. В чём они ещё были схожи с Фенрисом, так это в нелюбви к Мэрриль. И дело было вовсе не в ревности — по крайней мере, со стороны Андерса. Вернее, он надеялся, что это так. Хоук… он был особенным, он был лучшим человеком из всех, что встречались Андерсу. И в спутники жизни себе он точно мог выбрать кого-нибудь получше, чем мага крови, бестолковую долийскую девчонку со взглядом затравленного оленёнка. Сейчас её глаза сияли. Радостно помахав гостям, она обняла Хоука за шею и поцеловала, не стесняясь.
— Почему ты не разбудил меня? — спросила она укоризненно, а Хоук в ответ только улыбнулся:
— Ты так мило спала, как я мог?
— Я просто слишком устала после нашей ночи, но ты ведь обещал, — сказала она, не смущаясь гостей — или ей в голову не пришло, что она могла кого-то смутить.
Фенрис, чей разговор с Себастьяном был прерван её появлением, не глядел на них, но сидел неестественно прямо.
— Я помогала маме Хоука готовить вот эту утку, — между тем сообщала Мэрриль гостям, продолжая обнимать Хоука. — Это очень интересно, я раньше и не думала, что такое можно делать с едой!
Её неуверенность и угловатость почти сгладились, она легко общалась со всеми и в роли хозяйки дома была, пожалуй, даже мила. Фенрис быстро посмотрел на неё, отвёл глаза — и перехватил взгляд Андерса, наблюдающего за ним.
Там были тоска и усталость, и Андерс вдруг осознал, что происходит сейчас перед ним, перед всеми гостями.
— Она знает о вас, — произнёс он одними губами.
Фенрис не ответил, лишь продолжал угрюмо смотреть на него, пока Мэрриль с детской жестокостью наслаждалась своей победой.